Из Мариинского уезда

(из телеграммы в томскую духовную консисторию)

Шайкой Лубкова, о которой сообщается в предыдущей корреспонденции, убит священник с. Белогородского о. Сердобов и в «опасности находится» священник с. Малопесчанского о. Завьялов.

 «Сибирская жизнь», № 11, 1919 год.

От наших корреспондентов

Новая жертва зверства большевиков

Передаем следующие подробности зверского преступления, жертвою которого сделался священник села Белогородского о. Виталий Сердобов.

В крещенский сочельник, 5 января п. г., отец Виталий возвратился домой после вечернего богослужения. В доме кроме него была только пожилая женщина свояченица священника и его двухлетняя внучка. Часов около девяти в квартиру священника постучались неизвестные люди, отрекомендовавшиеся офицерами из проезжавшего мимо воинского отряда, и просили о. Виталия пустить их обогреться. О. Виталий впустил неизвестных и распорядился приготовить им чай и ужин. Во время чая неизвестные, которых было человек 6, спрашивали о. Виталия, не слыхал ли он что про банду Луткова (Лубкова. – Прим. ред.). Отец Виталий ответил, что банда бродит где-то недалеко и при этом высказал возмущение её жестокостями. Один из гостей заявил, что он-то и есть Лутков, и с угрозами стал требовать у о. Виталия деньги. О. Виталий отдал все, что имел.

Несмотря на это, разбойники заявили, что они решили его убить, и потребовали, чтобы он шел за ними. О. Виталий помолился пред иконами, благословил плачущую свояченицу и внучку и покорно пошел за своими палачами. Разбойники увезли его за село. Там они сняли с него теплую рясу, оставили в одном подряснике и, зверски издеваясь, умертвили его штыками.

Тело убитого они покрыли рясой и оставили лежать на снегу, а сами отправились обратно в дом священника, где под конвоем двух разбойников они оставили свояченицу священника и ребенка. Разбойники раздобыли церковное вино и продолжали прерванный ужин. Было около 12 часов ночи. После ужина они еще долго издевались над свояченицей, со смехом показывая ей застывшую на штыках кровь о. Виталия и грозились отрубить ей голову. По требованию разбойников бедная женщина до пяти раз покорно склоняла над табуретом свою голову, но каждый раз жалобный плач ребенка удерживал негодяев от приведения в исполнение злого умысла. Утром убийцы уехали из села, произведя предварительно полный разгром в доме священника.

О. Виталий был человек глубокой веры и примерной пастырской жизни. У прихожан не было оснований жаловаться на него. К сожалению, против о. Виталия, как против ревностного пастыря, велась злостная пропаганда (даже собирались сходы) каким-то местным большевиком интеллигентного вида. Пропаганда имела только тот успех, что часть населения, в особенности человек пять местных хулиганов-большевиков относилась к материальным нуждам своего пастыря равнодушно. Этим же полуинтеллигентом, по-видимому, подведена была к дому священника разбойничья банда и дана была инструкция, как удобнее проникнуть в дом.

Когда на другой день в Крещение сделалось известно населению о смерти священника, у населения как бы открылись глаза. Вдруг все поняли, какое злое дело безнаказанно совершено в их селе и какого доброго учительного пастыря и молитвенника лишились прихожане в лице о. Виталия. Тут сбылась пословица: «Что имеем не храним, потерявши плачем». Труп о. Виталия был привезен в дом. Толпы народа приходили со слезами, целовали раны своего мученика пастыря. Плакали все. На все село навалился какой-то кошмарный гнет и мучительная тоска. Все ходили как убитые. Никто не мог ни есть, ни пить, работа валилась из рук.

8 января тело почившего по распоряжению властей было увезено в Мариинск. Здесь одна добрая женщина, совершенно не знакомая о. Виталию при его жизни, по чувству христианского милосердия, приняла в своем доме его страдальческое тело. Самое погребение было совершено градо-Мариинским духовенством в ярко солнечный день при громадном стечении народа 10 января.

        А. Н.

«Русская речь», № 44, 1919 год.