Беседа с руководителем проекта «Общее Дело» священником Алексием Яковлевым

Проект «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера» объединяет неравнодушных людей, стремящихся сохранить древние святыни Православия и памятники деревянного зодчества Русского Севера. О том, как возник проект, кто принимает участие в экспедициях «Общего Дела», что предпринято и сделано за 10 лет поездок на Север, какое значение имеет восстановление древних храмов для местных жителей и вообще надо ли заниматься реставрацией церквей и часовен там, где уже почти никто не живет, – беседа с руководителем «Общего Дела» священником Алексием Яковлевым, настоятелем храма преподобного Серафима Саровского в Раеве.
– Отец Алексий, как появилась идея «Общего Дела» – восстанавливать деревянные храмы Русского Севера?

– В одной далекой поморской деревне на берегу Белого моря замечательная пожилая супружеская чета Изабелла Ефимовна и Александр Порфирьевич Слепинины не могли мириться с полуразрушенными храмами и оставшейся без завершения колокольней. И они – фактически на свои средства – стали перекрывать крышу колокольни. С этой чудесной семьей 13 лет назад познакомилась моя супруга Татьяна в одной из своих творческих поездок на Север (она художник). Услышав стук топора на колокольне, что было большой редкостью для того времени, она поднялась и увидела дядю Сашу за работой. Мы с прихожанами стали помогать ему деньгами на покупку стройматериалов. За незначительные средства был закончен ремонт колокольни, а позже проведены противоаварийные работы в храме преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (1850) и законсервирован храм святителя Николая Чудотворца XVII века. Мы очень подружились и часто гостили у Изабеллы Ефимовны и дяди Саши.

Однажды, когда мы стояли с супругой на колокольне и любовались удивительно красивым видом, нам пришла мысль: если противоаварийные работы так недорого стоят, почему бы все гибнущие деревянные храмы на Русском Севере хотя бы не законсервировать, чтобы они перестали разрушаться и могли бы дожить до реставрации? Мы подумали, что можно привлечь к этому всех неравнодушных людей. В следующей поездке на Север нас уже сопровождал один из наших замечательных друзей, который, увидев эту красоту, загорелся желанием помочь, и началась реставрация двух главок Никольского храма XVII века в той самой поморской деревне четы Слепининых. Также были проведены простейшие противоаварийные работы в разных храмах вдоль реки Онеги.

Потом на Русский Север стали отправляться исследовательские экспедиции, в ходе которых определялось, что и где необходимо сделать, какая первая помощь нужна храмам и часовням, происходило знакомство с местными священниками и администрацией. Вслед за ними организовывались трудовые экспедиции, участники которых уже разбирали завалы, очищали храмы от птичьего помета, стирали надписи, размещали иконы. К этому процессу присоединялись местные жители. Так возник проект «Общее Дело».

Со временем в проекте стали принимать участие не только наши прихожане, но и семинаристы Сретенской, Николо-Угрешской семинарий, преподаватели Московской духовной академии, прихожане многих других храмов Москвы. C самого начала проект поддержал протоиерей Димитрий Смирнов, испросив благословения Архангельского владыки.

– Но почему вы стали восстанавливать храмы именно Севера? Разве он имеет какое-то особое значение?

– Действительно, Север обладает некоей тайной. Дмитрий Сергеевич Лихачев говорил, что Север не может не удивлять тем, что он самый русский. Для многих жителей мегаполиса поездки на Север – это возможность увидеть и красоту русской природы, и побыть наедине с самим собой, привести свой внутренний мир в определенный порядок, принять важные решения в своей жизни. Многие писатели и художники влюблялись в Русский Север. Михаил Михайлович Пришвин говорил, что нигде в природе нет такой красоты, как на Севере, а Степан Григорьевич Писахов считал, что Север своей красотой венчает земной шар.

– В проекте «Общее Дело» большинство участников – москвичи. Согласитесь, многими жители столицы воспринимаются отчужденно: живут в своем мире, непохожем на Россию, до которой им и дела нет, – есть такой стереотип. По вашим наблюдениям, а есть ли все-таки молодым москвичам дело до России, до ее духовного наследия?

– Когда говорят, что москвичи – какие-то другие люди, это не соответствует действительности. Мне от этого очень горько, потому что Москва – это столица нашего Отечества. И если мы живем в одной стране, то жители всех городов должны любить и уважать друг друга. Члены наших экспедиций успешно разрушают миф о равнодушии москвичей к России. А кроме москвичей среди участников «Общего Дела» есть и жители других городов и даже стран – например Сербии, Канады, Англии, Франции…

– Есть ли примеры неравнодушия самих местных жителей?

– Русский Север – это еще и совершенно замечательные люди, такие как, например, бабушка Зоя. Каждый день она ходила в свою часовню, и благодаря ей часовня дожила до наших дней. Хотя была такой ветхой, что при взгляде вверх изнутри часовни сквозь доски потолка и крыши можно было видеть небо, как через тонкий ситец. Лестница в часовню была частично разрушена, не было перил, и бабушка ложилась на нее и вползала, потому что иначе попасть внутрь было невозможно. Когда мы с ней познакомились, ей было 92 года. В разговоре с нами она ни разу не пожаловалась, но была видна ее искренняя забота о своей деревне и о нас. Слава Богу, мы успели восстановить часовню еще при жизни бабушки Зои, которая почила в 95 лет. На мой взгляд, очень важно успеть увидеть таких замечательных людей и пообщаться с ними.

Еще пример: небольшая церковь святителя Николая в Каргопольском районе. Алтарь был фактически полностью разрушен. Оставалось два-три нижних венца, крыша прохудилась во многих местах. Наша первая экспедиция в эту деревню очистила храм от мусора, повесила иконы. Когда я приехал к этому храму, то встретился с местным жителем, который уже переехал в другую деревню. Рядом с храмом похоронены его родители. Я отслужил панихиду по родителям и почившим жителям деревни и оставил ему 15 тыс. рублей, чтобы установить строительные леса, необходимые для ремонта крыши. Ближайшие несколько месяцев вестей я от него не получал. В следующем году, сплавляясь на лодке по реке Онеге и останавливаясь у разрушенных деревень, мы зашли и в эту деревню и нашли храм полностью восстановленным. Был срублен новый алтарь, а крыша перекрыта железом. Это было в 2009 году.

Еще один пример – часовня великомученика и целителя Пантелеимона в Вологодской области. Мы также убрали в часовне мусор, стерли надписи. Архитектор Андрей Борисович Бодэ, который с самого начала участвует в «Общем Деле», сделал проект реставрации. Местный житель при каждом нашем приезде говорил нам: «Мы сами, мы сами…» Ну что же, сами так сами. Через три года уже другой местный житель объединил разъехавшихся односельчан, и они отреставрировали часовню методом полной переборки.

– А как происходят сами поездки? Вы просто дожидаетесь теплого времени года, собираете группу и едете куда глаза глядят?

– В течение года мы проводим подготовительные работы. Для добровольцев проекта ведущими специалистами в области деревянного зодчества в нашем храме преподобного Серафима Саровского в Раеве читаются курсы лекций, проводятся семинары и мастер-классы. Открыта Школа плотницкого мастерства, в которой бесплатно обучаются участники экспедиций. Занятия проводят профессиональные плотники, преподаватели 26-го реставрационного колледжа. Часть выпускников курсов проходят практику в музее-заповеднике «Кижи». На территории храма добровольцы изготавливают главки, которые в дальнейшем будут установлены на деревянных храмах и часовнях Севера. Также начат курс основ реставрации на примере амбарчика XIX века, который по окончании работ будет передан в музей «Коломенское». В течение зимнего периода разрабатываются проекты противоаварийных работ, заключаются договора с лицензированными организациями, которые будут осуществлять работы, проходят согласования работ с министерствами культуры соответствующих областей. Традиционно мы проводим ежегодные Международные научно-практические конференции по вопросам сохранения деревянного зодчества. Также ежегодно проходят общие встречи участников экспедиций.

– Так сколько же всего было поездок по Русскому Северу? Каковы результаты ваших исследований?

– Экспедиции проходят в Архангельской, Вологодской, Ленинградской областях, республиках Карелия и Коми. В этом году мы впервые съездили в Марий-Эл. Только этим летом у нас было 65 экспедиций, в которых приняло участие 500 волонтеров, в 24 храмах и часовнях были проведены противоаварийные работы. За 10 лет было 210 экспедиций, обследовано 350 храмов и часовен, в 127 проведены противоаварийные и консервационные работы. В 13 храмах впервые за десятилетия с момента их закрытия были отслужены Божественные литургии, которые стали краеугольно важными событиями для местных жителей.

При этом, согласно нашим исследованиям, на Русском Севере сохранилось 410 деревянных храмов, что составляет одну треть от дореволюционного количества. И из них большинство находится в аварийном состоянии и нуждается в срочной помощи. Разрушенных часовен еще больше.

– Но имеет ли смысл восстанавливать храмы в тех местах, где людей практически нет? Ведь Русский Север не может похвастаться ростом рождаемости. Да что уж там! Люди просто уезжают, покидают родные деревни и села. Так может быть, лучше храм просто законсервировать, а силы пустить на спасение других зданий? Строить новые храмы – там, где живут люди? Профессор-славист Уильям Брумфилд, автор многочисленных работ по храмовой архитектуре России, с грустью констатирует: шедевры деревянного зодчества могут просто исчезнуть там, где людей не осталось.

– Зачастую возрождение храма способствует тому, что местные жители не уезжают из своих деревень. Так было, например, в деревне Поле Онежского района Архангельской области. В Мезенском районе одна женщина принесла деньги священнику, служащему в г. Мезень, после того как прочитала в газете о работах нашей экспедиции в храме великомученицы Екатерины в заброшенной деревне Ярнема. Она планировала на эти деньги купить квартиру в городе, но, узнав о начинании, попросила батюшку помочь восстановить храм и в их селе. Не менее важно, что происходит с душами тех людей, которые приезжают на Север и возрождают храмы.

– По вашему мнению, как вообще стало возможным опустошение духовного пространства Северной Фиваиды? Есть ли надежда на хоть какое-то ее возрождение? Как бороться с печалью, а то и с унынием, охватывающим душу при виде поруганных, забытых церквей?

– Можно, конечно, говорить и о коллективизации, «укрупнении неперспективных деревень», уничтожении инфраструктуры. Но, как заметил Александр Сергеевич Пушкин, «нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви». Гораздо правильнее пользоваться советом святителя Николая Сербского: «Господь ищет созидателей, а не разрушителей. Ибо созидающий добро тем самым разрушает зло». Еще в Ветхом Завете отметили: «Печаль многих убила, а пользы в ней нет». А преподобный Гавриил (Ургебадзе) говорил: «Христианину не подобает ныть». Пустеет не только Север, но и вся русская земля. Наше дело планомерно работать, а результат предоставить Богу.

Замечательно, что мы можем что-то сделать для наших северных храмов. Северный святой – праведный Иоанн Кронштадтский – пишет: «Господь каждого из нас ставит на такое место, где мы можем, если захотим, принести Богу плоды добрых дел и спасти себя и других». Когда опускаются руки, надо поднять их к Небу. «Если на нашу долю выпадают испытания, – говорит патриарх Кирилл, – то это не означает, что жизнь кончилась. Это означает, что Бог готовит нас к вечности». Мы, по словам преподобного Паисия Святогорца, должны делать то, что возможно, чтобы невозможное сделал Бог.

Источник: Православие.Ru