Церковь Петра и Павла в Салаире стоит на улице Попова. Построена она была в 1907 году, а памятником архитектуры объявлена в 1982-м. Архитектурный стиль ее именуют псевдорусским или эклектическим. Во второй половине XIX века он был если не господствующим, то очень модным.

Достаточно сказать, что строения этого стиля – здание ГУМа и Исторический музей – определили облик Красной площади в Москве.
Петропавловская церковь построена по типовому, или, как тогда говорили, образцовому проекту. Образцы культовых, административных и жилых строений для провинциальных городов придумали при Екатерине II и затем периодически обновляли. Но в определенном смысле типовые проекты существовали всегда: храм с колоннами в Древней Греции, мечеть с минаретами на средневековом Востоке и т. п. В церковной архитектуре эта традиция дотянулась до наших дней: например, Знаменский кафедральный собор в Кемерове повторяет в уменьшенном виде объемы храма Христа Спасителя.
Однако проект проектом, а конкретные строения всегда имели свои особенности. Церковь в Салаире, если отвлечься от псевдорусской отделки фасадов, в общем, незатейлива: «двусветный четверик с декоративным пятиглавием, с небольшой трапезной и шатровой колокольней». Но при этом она очень соразмерна, не перегружена декоративными деталями и отлично привязана к местности: любоваться ею можно с любой точки.
Важно и то, что Петропавловская церковь – единственное здание в Салаире, которое напоминает о славном прошлом местного рудника, с которого когда-то и начинался индустриальный Кузбасс.

История церкви

Первую деревянную церковь в честь Петра и Павла построили на этом месте в 1803 году. Во второй половине XIX века она сгорела. Поскольку неподалеку были и другие церкви – кладбищенская в рудничном поселке и молитвенный дом в деревне Гавриловке, – восстанавливать ее не торопились, тем более что Салаирский рудник переживал трудные времена. Парадокс, однако, заключается в том, что церковь начали строить, когда рудник и Гавриловский завод при нем были закрыты окончательно.
Строительство церкви велось с 1900-го по 1907 год. История не сохранила имени архитектора, надзиравшего за строительством. Зато известно, что возводила церковь артель каменщиков из алтайского села Жуланиха во главе с мастером Роговым. По преданию, красный партизан Григорий Рогов, палач Кузнецка, Щегловска и Мариинска, был сыном этого мастера; но об этом речь впереди.
Когда-то близ церкви стоял бронзовый памятник Александру II, установленный в 1894 году. Поскольку именно этот государь освободил салаирских мастеровых от крепостного состояния (эпоху эту они называли «обязательное время»), память его в этих местах, надо полагать, чтили нелицемерно.
Памятник царю-освободителю отправили на переплавку в 1933 году. Тогда же была разорена и церковь, с нее сняли колокола и кресты. Как использовать здание, так и не придумали, и оно пустовало, постепенно разрушаясь. В 1970-х под горячую руку ее собирались снести, но директор рудника Александр Руденко решил церковь сохранить. Он не был верующим, но понимал ее значение как объекта культурного наследия.
В 1989 году церковь была передана РПЦ, и началась ее реставрация. В 1991 году ее освятили, а к 1995-му восстановили полностью.

Шли лихие эскадроны…

Григорий Рогов (1883–1920) был уроженцем Томской губернии. Вырос он и впрямь в селе Жуланиха Барнаульского уезда, куда был привезен в детстве. Правда, советская биография утверждала, что партизан Рогов был сыном бедного крестьянина. А подрядчик, строивший церковь в Салаире, был, вероятно, человеком зажиточным.
Григорий Рогов был участником русско-японской и первой мировой войны, выслужил три георгиевских креста и звание зауряд-прапорщика. В мирное время был приказчиком в винной лавке. В 1918 году организовал партизанский отряд, позднее воевал с войсками Колчака в составе Народной повстанческой армии Алтая, одно время командовал десятитысячным соединением. Лют был до чрезвычайности и не терпел над собою никакого начальства — ни красного, ни белого.
В Кузнецке в 1919 году отряд Рогова уничтожил чуть ли не половину населения и сжег Преображенский собор и Одигитриевскую церковь; при этом священников убивали прямо в соборе. В Щегловске и Мариинске расправы повторились, хотя и в меньших масштабах. Что же касается Салаира, по местному преданию, бандиты Рогова убили здесь попа, диакона и еще девять мирных жителей, но Петропавловскую церковь не тронули. Что вроде бы говорит в пользу версии о родстве Рогова-бандита и Рогова-строителя.
Когда из Кузбасса выбили колчаковские войска, Рогова арестовали большевики. Он сидел в крепости в Кузнецке, потом в тюрьме в Новониколаевске, но уже через два месяца был освобожден. Ему выдали крупную сумму денег из партийной кассы и предложили вступить в партию, пообещав приличную должность, но он отказался. Вернулся в родное село, вскоре поднял мятеж и был то ли застрелен, то ли застрелился сам. Похоронен в селе Хмелевка Алтайского края; в 2007 году в честь него в этом селе была открыта мемориальная доска.

«Обязательное время»

Залежи серебряных руд открыл в Салаире в 1781 году Дмитрий Попов, рудознатец из ссыльных греков. Первые шахты и штольни Салаирского рудника заложил в следующем году Иван Ренованц, немец на русской службе, позднее член-корреспондент Петербургской академии наук. В лучшие времена на Салаирском руднике трудилось более 700 человек. При руднике существовала горнозаводская школа и лазарет, в 1793 году открылся сереброплавильный завод.
В 1830 году, едва в России отменили государственную монополию на добычу драгметаллов, в окрестностях Салаира открылось несколько золотых приисков: Егорьевский, Царево-Николаевский, Косьминский, Мунгатский и др. Одно время надзор за ними осуществлял инженер В.И. Тистров, дед Надежды Крупской, супруги Владимира Ульянова-Ленина.
Горнозаводская цивилизация – явление не менее интересное, чем испанская конкиста или американский фронтир. Колоритнейшие династии Строгановых и Демидовых, золотая лихорадка, особая порода людей, богатый горнопромышленный фольклор, изрядная старообрядческая субкультура, на Урале – сказы Павла Бажова, в Восточной Сибири – декабристский миф, утверждению которого способствовали Пушкин, Некрасов и Лев Толстой.

Конец прекрасной эпохи

Закат этой цивилизации наступил после реформ 1861 года: золотые россыпи иссякли, производство серебра в отсутствии подневольной рабочей силы стало нерентабельным. Между прочим, Дмитрий Поникаровский, первый кузбасский профессиональный литератор, оставил изображение этого заката в Салаире:
«В семи верстах от Гурьевска по дороге к Барнаулу находится сереброплавильный Гавриловский завод, расположенный как будто в яме, а так как он не имеет большой газоотводной трубы и большинство крестьянских домов находится выше завода, то заводской газ садится на селение, и жители болеют свинцовыми коликами… Через четыре версты от Гавриловска, тоже по дороге к Барнаулу, лежит Салаирский рудник – это какая-то масса лачужек, занесенная снегом; проживши в нем несколько дней, заметно, что в нем царствует мерзость запустения, так как рабочие получают нищенский заработок и работают месяца четыре в году… Жизнь в руднике ничем не оживляется, хотя есть и публичная биб-лиотека, но это только громкое название, а на самом деле – бестолковое собрание разных романчиков из старых журналов да два или три старых молитвенника и несколько тоже старых календарей… У нас почти всегда так: начнем какое-нибудь дело, но для барыша присоединим к нему несколько совершенно посторонних и ничего общего с этим делом не имеющих, как, например, возку и выжигание угля, а то, пожалуй, и питейное заведение!»
Гавриловский завод закрылся в 1897 году. Соседний Гурьевский завод успешно работает до сих пор. Что же касается Салаирского рудника, он пережил второе рождение в конце 1920-х, успешно добывал свинец и цинк, а попутно и золото, но в настоящее время, кажется, закрылся окончательно.
В общем, золото и серебро счастья Салаиру не принесли. Где-нибудь в Германии, Чехии или Австрии на старом руднике открыли бы музей, в окрестностях проложили горнолыжные трассы, и бывшие горняки вполне благополучно жили бы туризмом. У нас это вещь несбыточная. У нас отцы строят, сыновья рушат, внуки реставрируют, и так до бесконечности; при этом разрушителей помнят гораздо лучше, чем созидателей.

Олег Третьяков

Источник: газета Кузбасс