Государственный музей архитектуры им. А.В. Щусева в Москве. Экспозиция «Возрождение. Деревянные храмы Русского Севера». Посетителей встречает огромная карта, на которой отмечены еще сохранившиеся храмы и часовни. Куратор выставки Мария Уткина рассказывает о том, как их спасают. На фотографиях уникальные колокольни, купола, главы, барабаны и бочки, обшитые лемехом. Простая отделка и незамысловатый «холодный» «проект» показывают, что русский мужик строил основательно и со вкусом.

О таком уровне мастерства даже напишут в советские годы: «Развитие храмовой архитектуры главным образом зависит от талантливых зодчих, существенно понимающих задачи, стоящие перед ними»1.

Но большинство храмов и часовен, которым по 200 и даже больше лет, сегодня памятниками не считаются! Их не охраняет государство, они спокойно догнивают свой век в непроходимых лесах и заброшенных деревнях. До некоторых летом можно добраться только по воде, зимой – на снегоходе. Только в Карелии, Архангельской и Вологодской областях обнаружено 700 памятников. Эти данные озвучивают волонтеры проекта «Общее дело».

– Эта цифра не окончательная, – говорит координатор проекта Виктор Константинов. – Куда-то мы еще просто не доехали.

Сегодня заброшенные храмы постепенно уничтожают дожди и снег, а своим равнодушием добивает человек

В советские годы для сохранившегося деревянного наследия были трудные времена. В худшем случае храмы сжигали, ломали, в лучшем – сносили кресты, а помещения использовали под склады.

Интересуюсь у Марии Уткиной, как возникла идея спасать деревянные храмы Русского Севера.

– Меня возили по деревням в детстве. И я росла еще среди деревянных срубов. Может, это повлияло. А вообще, мне кажется, что каждый человек, который видит деревянные храмы, не может не поразиться… Когда дерево сереет, оно приобретает потрясающую, удивительную красоту цвета.

– Сколько организаций занимается восстановлением деревянных храмов?

– Мы пропагандируем волонтерские проекты «Общее дело», «Вереница» и фонд «Наследие Севера». Они помогают проводить консервационные работы деревянных храмов и часовен до их реставрации.

– А что вас, как молодого архитектора, поражает в этих храмах?

– Меня поразило главное – пропорции. И то, что каждый храм стоит в идеальном для него месте. Я имею в виду ландшафт. Очень хорошо сливается с природой, и опять же – удивительные пропорции! Я никогда не видела такой высоты срубы. Некоторые деревянные храмы по 32 метра, по 40…

Специалист по истории русской архитектуры, доцент Высшей школы экономики Л.К. Масиель Санчес полагает, что русское деревянное зодчество не имеет аналогов в мире как по количеству и размерам памятников (высота некоторых храмов достигает 45 м), так и по их художественным качествам.

Как раз останавливаемся у цветной фотографии храма в честь Владимирской иконы Божией Матери. Архангельская область, Онежский район, деревня Подпорожье.

– Это самый-самый прекрасный храм. Он производит огромное впечатление. Ты к нему подходишь и видишь: какая огромная махина. Этот карниз очень широкий, он похож на итальянский классический карниз. И с разнообразной резьбой. А внутри – небеса, которые сохранились, еле-еле держатся, но пока еще держатся, – рассказывает Мария Уткина.

– Чтобы этот храм восстановить, сколько нужно денег?

– Мы посчитали: нужно 50 миллионов. Это чтобы восстановить его полностью. Он огромный. 32 метра в высоту. Потрясающий, удивительный храм.

Основа русского деревянного храма – бревенчатый сруб. Многообразие типов русских церквей объясняется комбинацией различного количества срубов с разными типами завершений2.

Для Русского Севера характерны ансамбли: холодный летний храм и теплый зимний. Первый, как правило, большего размера. Замечательный памятник мирового деревянного зодчества, дошедший до нас только на дореволюционных снимках, – Великодворский погост в Юроме Архангельской области. На фотографии церкви архангела Михаила и пророка Божия Илии. Первая построена в 1685 году, вторая – в 1729-м.

Но каким-то чудом мы можем увидеть еще сохранившиеся настоящие шедевры вживую. Не случайно Русский Север признан самым большим и уникальным заповедником народного творчества.

Деревянное зодчество на Руси настоящий подъем переживает в XVII веке. Живой строительный материал был, что называется, под рукой. Филигранность работы и сегодня поражает искусствоведов.

Архангельская область, Каргополье. Здесь реставраторов удивило полное отсутствие засечек от топора на бревнах. Это значит, что у плотника на работу с бревном была всего лишь одна попытка, а значит – один удар! Нет засечек – бревно будет служить столетия!

Внешнее декоративное убранство храмов северяне свели к минимуму. Постепенно формы усложнились, но дошедшие до нас образцы построек до сих пор сохраняют строгость общего облика.

Не могу не спросить:

– Мария, объясните мне, как архитектор, почему всё так просто?

– Это особое видение красоты. Я думаю, что эстетика такая, любовь к красоте, любовь к эстетике особая. Простота! Не золотые купола, не богатство. Всё это суровое, северное. Я помню, была служба в деревянном храме. Совершенно по-другому ты всё ощущаешь. Там всё гораздо проще. Можно сравнить с какими-то греческими храмами. Там нет акустики. Абсолютно домашнее богослужение. И в этом есть огромная глубина. Дерево – это материал, который не просто отражает звук, как камень.

Спасти редкие и уникальные храмы и часовни еще можно. Но усилий одних волонтеров недостаточно. Хотя о некоторых примерах стоит сказать особо.

Архангельская область, ансамбль Ворзогорского погоста. На цветной фотографии храм с пятью куполами.

Руководитель проекта «Общее дело» священник Алексий Яковлев со своей матушкой каждый месяц откладывали 10% от своей зарплаты. Чтобы установить три главки с крестами. Они поставили три купола своими силами.

Судьба исчезающего русского деревянного зодчества волнует и иностранцев. Нет, это не туристы, которые ежегодно тысячами приезжают посмотреть знаменитые и уникальные Кижи. Англичанин Ричард Дэвис и американец Уильям Крафт Брумфилд давно увлечены русской архитектурой. И ценят они не признанные памятники, а никому не известные часовенки и покосившиеся стены русских храмов.

– Надо всё это сохранить. Часто деревянные храмы находятся в заброшенных селах, в деревнях, в глуши. Но специалисты и волонтеры стараются сохранять это великое наследие. История этих храмов – это история русского народа. Особенно на севере, – рассказывает американец Уильям Брумфилд – признанный специалист по истории русского зодчества.

Он родился на юге США. В 1970 году собрался посетить СССР. Для этого путешествия купил фотоаппарат. Уже в России, в ходе поездок по древним городам и селам, у него обнаружится талант фотографа и… любовь к русской деревянной архитектуре.

Англичанин Ричард Девис тоже фотографирует. Работы под названием «Wooden Churches. Travelling in the Russian North 100 years after Bilibin» он выкладывает на своем сайте. С Марией мы подходим к очередной фотографии.

– Это село Турчасово в Архангельской области. Литургия здесь служится несколько раз в году. Для этой церкви Ричард Девис купил колокола.

– Сколько они стоили? – спрашиваю.

– Пять тысяч евро. Это был первый колокольный звон в Турчасове за сто лет!

Память, которую в первую очередь неплохо бы беречь русским, хранят люди, которые и не родились в России. А ведь именно деревянное зодчество во многом определило внешний вид будущих каменных храмов. Перенесение принципов деревянного строительства в каменную храмовую архитектуру привело к расцвету храмового зодчества на Руси, обогатило его формы местными народными традициями, создало русскую национальную архитектуру, породило местные строительные школы в последующие эпохи3.

Работа по восстановлению часовен и церквей требует колоссального терпения. Реальную угрозу для них представляют не только погода и безразличие людей, но и птицы. Они любят гнездиться под крышами. В результате практически в каждой часовне образуется несколько слоев птичьего помета. Разгребать его приходится волонтерам.

– За многие годы ребята вынесли несколько тонн птичьего помета, – рассказывает Мария.

Помочь в восстановлении еще не утраченных святынь может каждый. Для этого даже необязательно жертвовать деньги. Можно найти время и связаться с волонтерами любой из организации: «Общее дело», «Вереница» и фонд «Наследие Севера».

Не остался в стороне и известный музыкант Петр Налич, который родился в семье архитекторов. Петр Андреевич записал обращение на YouTube для тех, кому не безразличны наша история, наша культура и наша вера.

Иностранцы готовы платить огромные деньги, чтобы хоть как-то сохранить и украсить то, что нам досталось от предков. Волонтеры планируют маршруты и собирают целые экспедиции, чтобы поставить леса, настелить полы, отреставрировать купола, стены, крыши или хотя бы просто подмести и прибраться. Этих часовен и храмов, повторюсь, в Карелии, Архангельской и Вологодской областях осталось не более 700. И некоторым недолго еще стоять под открытым небом. Если мы не поймем, что это наше общее дело, мы утратим что-то важное. Пока есть время, нужно торопиться.

—

1 Воронин Я.Я. У истоков русского национального зодчества // Ежегодник Института истории искусства. Л., 1952. С. 259.

2 См. об этом: Масиель Санчес Л.К. Деревянная церковная архитектура // Православная энциклопедия. Т. 14. М., 2007.

3 Сергий (Голубцов), архиепископ. Церковная архитектура // http://hram.voskres.ru/arh-sergii-golubtsov.html.