Родился 24 октября 1901 года в селе Бедеева Поляна Уфимской губернии в семье священника Андрея (+ 1936) и Анны Логочевских. В 1916 году окончил Уфимское духовное училище, затем — три курса Уфимской духовной семинарии, которая после революции была закрыта. В 1921 году поступил на пастырские курсы. 2 августа 1923 году вступил в брак с Марией Венедиктовной Агровой, дочерью диакона, закончившей в 1917 году епархиальное училище с дипломом домашней учительницы. В феврале 1924 года был рукоположен во диакона, а 24 февраля того же года — во иерея епископом Уфимским и Мензелинским Борисом (Шипулиным) в уфимском Успенском храме. Сначала помогал служить своему отцу в Рождественской церкви родного села Поляна, а вскоре ему дали свой приход. В 1925 г. перемещен к Вознесенской церкви с.Дубровка. Назначен благочинным Бирского кантона МАО в составе 12 приходов (Православный календарь на 1926 год. Уфа, 1926. С.36–37.). Он стал самым молодым благочинным Бирского района. В ноябре 1926 г. перемещен к Косьмо-Дамиановской церкви с. Артакул (Марийская АО). Арестован 18.05.1929 г. Осужден Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ 03.10.1929. Обвинялся в «антисоветской агитации», в религиозно-воспитательной работе среди взрослых и детей. Обвинялся также в «чтении контрреволюционных проповедей», в которых говорил о гонениях гражданской власти на Православную Церковь, призывал граждан защищать храм, хранить верность Христу, вести жизнь согласно заповедям Божиим. Обвинялся еще в сборе средств на достройку новой церкви в с. Артакул. Статья ст.58–10 УК РСФСР. Приговор 3 года высылки через ПП ОГПУ в Сибирь сроком на 3 года, считая срок со дня вынесения приговора. Места заключения: Марийская АО, г.Бирск, Бирский ИТД (18.05.1929 – 1929). В декабре 1929 г. о.Димитрий прибыл в распоряжение ПП ОГПУ по Сибкраю в г.Новосибирск. Направлен на поселение в Ачинский округ (Красноярский край), Боготольский р., с.Соловьевка. В ссылку за мужем поехала и матушка Мария. Через некоторое время о. Димитрий был возвращен в Башкирию в БЦИТУ (Башкирское центральное исправительно-трудовое учреждение). Был освобожден из Башкирского БЦИТУ досрочно 5 ноября 1931 г. Служил с 1.12.1931 г. в Покровской церкви (Башкирская АССР (Башкрия), Уфимский р., с.Дмитриевка (Дмитриево, Брехово)), с 15.10.1932 г. в Михаило-Архангельской церкви (Башкирская АССР (Башкирия), Иглинский р., с. Иглино). 13 апреля 1933 года был арестован. Из обвинения: «Участник активной группы церковников с.Иглино, которая систематически проводила антисоветскую агитацию и вредительскую деятельность». В частности, о.Димитрий в проповедях призывал прихожан защищать храм от закрытия, и говорил: «Я за православную религию страдал и буду страдать. При нашей поддержке мы не дадим закрыть церковь». «Православные христиане, над нашей религией издеваются и намерение закрыть церковь хотят провести в жизнь. Вот видите, весь наш церковный актив арестовали. Налоги наложили на нас большие; поэтому, если вы не можете поддержать деньгами, то моя просьба — поддержать продуктами».29 апреля 1933 года осужден по ст. 58-10 УК РСФСР тройкой при ПП ОГПУ по Башкирской АССР. Приговор: к лишению свободы на 3 года. Места заключения: с 13.04.1933 — Башкирская АССР, Башкирский Центральный исправтруддом (БЦИТД), Кемеровская о., ИТЛ. Затем возвращен в Башкирию, находился в заключении. Освобожден досрочно по решению Наблюдательной Комиссии при Уфимском БЦИТУ от 4 ноября 1934 г. Башкирская АССР, г.Уфа. С 15 ноября по 15 декабря 1934 г. служил секретарем БЦИТУ. Затем до мая 1935 г. занимался разными физическими работами. С мая 1935 г. до 6 сентября 1941 г. трудился маляром в Уфимской ремонтно-строительной конторе. В сентябре 1941 г. был мобилизован в Красную Армию, в строительный батальон. Строил оборонительные сооружения на Ленинградском и на Волховском фронтах. В марте 1942  г. о. Димитрий был ранен в районе реки Волхов. После излечения от ран демобилизован. Вернулся в Уфу. Окончил курсы счетработников. Работал бухгалтером в детском доме N 5. 23 апреля 1943 г. мобилизован в Трудармию, там работал маляром в уфимском госпитале N 4018. Впоследствии о. Димитрий был удостоен медали «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны». 15 ноября 1943 г. архиепископом Уфимским Стефаном (Проценко) принят в клир Уфимской епархии с назначением вторым священником Сергиевского кафедрального собора (небольшой старинной деревянной церквушки, ставшей собором после закрытия почти всех храмов Уфы в 1930-е годы). В 1944 году возведен в сан протоиерея, был назначен настоятелем собора и благочинным. 25 августа 1944 г. архиепископ Стефан был назначен на Полтавскую кафедру и выехал из Уфы. До прибытия нового архипастыря — архиепископа Иоанна (Братолюбова), назначенного лишь 14 февраля 1945 г., от имени епархии протоиерей Димитрий вел переговоры по всем церковным вопросам с Уполномоченным по делам РПЦ при Совете Министров БАССР, занимался назначением клириков на новооткрывающиеся приходы. 31 января—2 февраля 1945 года участвовал в заседании Поместного собора Русской Православной Церкви от Уфимской епархии. В 1945 г. епархия была разделена на два благочиннических округа, и протоиерей Димитрий Логачевский стал благочинным 1-го округа, включающего 16 районов Башкирии. В связи с выбытием из Уфы правящего архиерея — епископа Нифонта (Сапожкова) (17 марта 1950 г. тот был перемещен в Житомир) и до приезда на кафедру его преемника епископа Арсения (Крылова) протоиерей Димитрий был зарегистрирован Уполномоченным Совета по делам РПЦ при СМ БАССР в качестве "временно исполняющего обязанности Управляющего Уфимской и Башкирской епархией сроком с 31 мая по 31 июля 1950г. Отец Димитрий подписывал документы как исполняющий обязанности секретаря Уфимского Епархиального Управления. В 1955 году уволен от должности настоятеля Уфимского Сергиевского собора. В середине апреля 1957 года с семьей уехал из Уфы в Куйбышев (Самару), где стал священником Покровского кафедрального собора. С 1962 по 1986 г. был его настоятелем. В 1971 году участвовал в заседании Поместного собора Русской Православной Церкви. Скончался 18 мая 1992 года. Погребён на старом городском кладбище в Самаре. Награды: наперсный крест золотой, митра, право служения литургии с открытыми царскими вратами до «Отче наш», право ношения двух крестов с украшениями, орден св.кн.Владимира III степени, орден святого князя Владимира II степени (1981 г.).

16.05.1989 года был реабилитирован по 1933 году репрессий, 05.02.1998 по 1929 году репрессий.

Рассказ Ирины Николаевны Ентальцевой– она библиотекарь-библиограф, член Союза краеведов России, заведующая библиотекой Уфимской Крестовоздвиженской церкви:

«Отец Димитрий Логачевский служил в храме до девяноста лет. В восемьдесят лет протоиерей Димитрий просился за штат, но Владыка Иоанн (Снычев) сказал: «Пока я здесь, ты будешь служить». А когда отец Димитрий по-старчески стал слепнуть и глохнуть настолько, что уже трудно было ему служить Литургию, настоятелем назначили протоиерея Иоанна Гончарова, «самарского златоуста».

— За что Митрополит Иоанн так любил отца Димитрия Логачевского? — спросила я

протоиерея Иоанна Гончарова несколько лет назад.

И он ответил:

— За ревностное отношение к службе. Отец Димитрий был первый его помощник, опора

его, правая рука... Он помогал Владыке строить приход в настоящем богословском

плане, чтобы и служба была, и проповедь, и отношение чтобы было настоящее ко всему.

Он был проводником благодатной энергии Владыки среди нас и прихожан...

— А чем он сам Вам запомнился?

И тут отец Иоанн растерялся и стал подбирать слова.

— Он был настолько хороший человек, что о нем самом и сказать особо нечего...Ревнитель благочестия. Настоящий служитель Церкви... Он был примером для нас, молодых священников, нас вдохновлял... Гонял лодырей, заставлял больше служить, приходить на акафисты... Он любил Богослужение, любил пение церковное. Когда уже на покой ушел, он говорил: «У меня все время хор звучит в ушах», — как будто небесное пение у него все время было в голове. Такой бодрый был, такой энергичный до самой своей смерти. Радостный о Боге.

Протоиерей Олег Булыгин рассказывал: «Отец Димитрий был очень добрый и отзывчивый человек. Когда меня увозили в больницу из-за ущемления грыжи, он в час ночи пришел меня причастить перед операцией. Шел ко мне ночью — в 80 лет! Причастил, и я поехал в больницу. Доброта такая. Не было случая, чтобы он накричал на кого-то, обидел. Он был очень внимательный к народу и ко священникам. Я прослужил с ним двадцать лет, и у нас не было никаких споров».

А Митрополит Мануил (Лемешевский) об отце Димитрии сказал: «Он — кроткий». По словам святого Ефрема Сирина, «кроткий, принимая на себя удары, остается тверд». А ударов отцу Димитрию Логачевскому пришлось пережить немало.

Вымоленное дитя

Дмитрий Логачевский родился в 1901 году в семье протоиерея Андрея Логочевского (в те годы его фамилия писалась так, через «о»), в селе Поляна Уфимской губернии, где его отец прослужил сорок лет, до самой смерти в 1936 году. Отец Андрей, приняв в молодости недавно построенный Христорождественский храм, не жалел сил и средств на его благоукрашение, на иконы. Прихожане любили доброго батюшку. Каждая семья в Поляне от мала и до велика бывала в храме по воскресеньям и праздникам.

Монахиня Серафима (Машкина) вспоминала:

— Какая служба была! Нет дождя — батюшка отслужит молебен и дождь пойдет; слишком много дождя — он служит молебен и дождь кончается.

Но об избавлении от своей собственной беды молиться ему пришлось долго. У отца Андрея и матушки Анны в семье больше десяти лет не рождались дети. Они взяли приемную дочь, больную девочку Варю и молились святому Димитрию Солунскому о рождении своего ребенка. Их долгожданный первенец родился в праздник иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» и за два дня до праздника этого святого. Мальчика назвали Дмитрием. Потом родилась еще дочь, а приемная дочка Варвара много болела и умерла рано. В жизни Дмитрия были общие черты с житием его Небесного покровителя. Тихий и кроткий, отец Димитрий Логачевский после арестов и тюрем всегда возвращался служить в церковь, он был по духу истинный воин Христов. В 1901 году в нескольких верстах от села Поляна был основан Свято-Георгиевский монастырь «Святые Кустики», там был в ивняке чудотворный источник. Монастырь начинался с бедной избушки с худой крышей, куда привезли несколько монахинь из Бирского монастыря. Местные жители помогали монастырю в строительстве храма. Дмитрий Логачевский рос вместе с монастырем «Святые Кустики». Ежегодный Крестный ход из Поляны в монастырь на престольный праздник Вознесения Господня возглавлял отец Андрей Логочевский. Детство Дмитрия Логачевского проходило в играх с детьми диакона Венедикта Агрова. Все игры у них были связаны с церковью, Митя был в играх священником, служил Литургию, крестил, отпевал, а его ровесница Маша Агрова всегда была в играх матушкой. «Нас в игре венчали. А выросли мы — и повенчались на самом деле. Так всю жизнь вместе и прожили, — рассказывала потом Мария Венедиктовна Логачевская. – Как вижу в окно, протоиерейский сынок в церковь на службу пошел, значит, и мне пора собираться. Куда он пошел, туда и я». Когда Дмитрия Логачевского увозили в Уфу учиться в духовном училище, ему было лет одиннадцать или двенадцать, он был маленького роста и казался совсем ребенком. С ним вместе посылали в Уфу слугу для того, чтобы он за ним там присматривал. Перед разлукой они с Машей кинулись друг к другу и горько плакали, стоя, обнявшись, как будто навек прощались. Маша тут же пристала к отцу, и ее тоже отправили в Уфу в епархиальное женское училище. Они опять были рядом.

Протоиерей Димитрий и матушка Мария Логачевские.

Так было в течение всей жизни: куда бы ни посылали служить отца Димитрия Логачевского, был ли он в ссылке, в тюрьме, — Мария всюду следовала за ним. Выросшая молитвенницей, с сильным характером и золотыми руками, она была надежной помощницей в любых обстоятельствах. «Он же без меня там погиб бы, если бы я за ним не ехала. Кто стал бы его там кормить?» — говорила она и следовала за ним, куда бы его ни ссылали. Но дело было, скорее, в духовной потребности быть всегда рядом.«Они очень любили друг друга. Отец Димитрий не мог жить без Марии», — говорили родные.

Тернистый путь: тюрьмы, ссылки...

Матушка Мария любила рассказывать, как они ходили в паломничество в Саров, в монастырь, в 1927 году вместе с отцом Димитрием и его другом. Они очень долго шли. «Я стерла ноги до болячек, и они несколько последних километров несли меня на руках, скрестили руки и так несли». Когда они пришли в монастырь, вечером там была последняя всенощная, а утром они попали на последнюю службу монастыря. Обитель закрыли, монахов кого разогнали, кого арестовали. На прощание какой-то монах дал батюшке посох, и он расстроился: «Наверное, меня заберут». И точно, его скоро забрали, и с этим посохом он в тюрьму ушел. Аресты следовали один за другим по самым нелепым обвинениям: почему у него фамилия польская, не польский ли он шпион, или не беглый ли он арестант под чужой фамилией... После очередного срока он шел снова служить в храм. Однажды даже архиерей не выдержал, предложил ему хотя бы на время оставить храм, найти другую работу. Он не согласился. В 1932 году отца Димитрия арестовали во время Богослужения. В храм в селе Иглино во время Причастия зашли люди в черных кожанках: «Настоятель — ты?» — «Я». Он передал кому-то Чашу со Святыми Дарами: «Потом продолжите». Пришедшие за ним сорвали с него епитрахиль, он остался в одном подряснике и молча молился Богу. Протоиерей Олег Булыгин говорил: «В Сибири, в Кемеровской области, он выжил только потому, что его поставили бухгалтером. Высылали туда ведь людей, чтобы поскорее умерли. Когда отец Димитрий был в ссылке, пока их куда-то везут в телячьем вагоне, а ведь не говорили, куда везут, матушка узнает как-то и приедет, куда их вывезут. Они приедут, а она их уже на перроне встречает».

Рассказывали, что когда отца Димитрия направили в ссылку в небольшую сибирскую деревню, там самим нужно было искать, где остановиться. Сначала люди боялись их брать на постой, ведь их объявили врагами народа. Пустили переночевать их с товарищем-священником в бедную избушку. В доме клопы, тараканы, хозяева положили спать ссыльных на стол, чтобы их клопы кусали меньше, но и там нет покою. Вышли священники во двор и ну дрова колоть. Когда народ прознал, какие они работящие, то на них очередь установили, у кого им жить. И когда Мария приехала к мужу в эту деревню, то их на квартиру наперебой приглашали. Поехала в ссылку к нему она в одном платье, а в Сибири уже зима. Она многому научилась в ссылках: делать туфли с веревочной подошвой, красиво стегать одеяла, даже сетки от мошки плела на продажу. Так и жили. А когда отца Димитрия снова перевели в Уфу, в тюрьму, то оказалось, что здесь, на родине, Марии переночевать не у кого. Постучалась к одной родственнице и увидела на ее лице испуг: «Прости, Маруся. Но не ходи к нам ночевать. У меня ведь дети малые».

Помощь Божия и Святителя Николая

Ночевала Мария в Уфе где придется. Спала на скамейках. А как-то ей удалось пробраться на пристани на пароходик. Ночью всех сторож повыгонял, а ее не заметил. «Бог меня оберегал, укрывал от злых глаз», — говорила Мария Венедиктовна. Так все лето и провела, считай, на улице: то на пароходе, то на скамейке. А днем мужа в тюрьме навещала, подкармливала, чем могла. «И когда проходили и билеты проверяли у всех, — вспоминала матушка, — я сидела и про себя читала акафист Святителю Николаю, наизусть, и они мимо меня проходили, как будто не замечали».

Трудармия

Во время Великой Отечественной войны отец Димитрий Логачевский был направлен на строительство оборонительных сооружений под Ленинград. И как-то во время большого перехода он так натер ногу портянками, что образовалась язва, пошло воспаление, боль страшная, температура, жар. Фельдшер сказал, что у него гангрена, нужно ехать к хирургу, а машина уже ушла. Вернулся расстроенный, а жили они у какой-то старушки. Она взяла веник березовый, распарила его, листья ободрала и завязала ему их, словно компресс. И за два-три дня воспаление спало, раны начали зарубцовываться, хотя следы на ноге от язвы остались у него на всю жизнь. В трудармии голодно было, а рядом было поле с мороженой картошкой. Они там только мороженую картошку и ели, и он потом на картошку несколько лет смотреть даже не мог.

В сорок втором году Логачевского вдруг вызывают в штаб и спрашивают:

— Ты — поп?

— Поп.

— Давай, собирайся, езжай.

И отправили его в Уфу. Он и не знал еще, что вышло распоряжение Сталина открыть на время войны часть храмов для Богослужений. В сопроводительных документах написали, что Дмитрий Андреевич Логачевский направляется в Уфу на лечение после ранения. Но в Уфе его поставили маляром. Он шутил: как видно, сочли, что это самое лучшее лечение для больной ноги.

В Уфимском Свято-Сергиевском соборе

В 1943 году отец Димитрий начал служить в уфимском Свято-Сергиевском кафедральном соборе. На первые службы в храм его водили под конвоем солдат. Потом разрешили жить с семьей дома. Снимали жилье они в полуподвале недалеко от храма. Матушка Мария шила рукавицы для фронта. Хотя такого голода, как в блокадном Ленинграде, в Уфе не было, но даже у Сергиевского собора была съедена вся крапива и лебеда. И по всему городу едва ли не на каждом клочке земли были огородные грядки, посажена картошка... Говорили, что матушка из ничего могла сделать вкусный обед. Она выходила еле живого от истощения мужа. У Логачевских не было своих детей, и они взяли к себе матушкину племянницу Ларису, воспитывали ее, как свою дочку. У девочки был хороший голос и слух. В Сергиевский собор приезжали люди и из Челябинской и из Куйбышевской епархий, ведь почти все церкви были закрыты. Крестились сотни людей. Отец Димитрий вместе с Владыкой Стефаном (Проценко) ездил по Башкирии, помогая открытию новых храмов. Такая бурная деятельность священников не могла остаться вне поля зрения атеистической власти. Был ряд ложных доносов. В 1955 году протоиерей Димитрий Логачевский был уволен с должности настоятеля собора, а в 1957 году в 24 часа был выдворен из Уфы.

Тридцать лет на Самарской земле

Отец Димитрий с семьей уехал из Уфы в Куйбышев, где стал священником Покровского собора. В 1960 году на Куйбышевскую кафедру был назначен Митрополит Мануил (Лемешевский) и был переведен в Куйбышев его духовный сын, иеромонах Иоанн (Снычев). Под началом отца Димитрия Логачевского Митрополит Иоанн прошел путь от рядового священника до Архиепископа и Митрополита. Они были соратниками, единомышленниками. В дневниках Владыки Иоанна хрущевского времени сохранились свидетельства о вызовах Митрополита Мануила к уполномоченному с требованиями запретить родителям водить своих детей в церковь, крестить их. Владыка Иоанн писал о закрытии храмов, об избиении верующих милицией, об издевательствах неверующих подростков над православными людьми, о включении на всю мощь репродуктора на соседнем стадионе во время Богослужений в Покровском соборе. Есть запись в его дневнике от 1 марта 1963 г. о том, как священников вынуждали в церкви на проповеди давать только «пересказ Евангельского чтения или жития святых, но никаких нравственных выводов...»

«Во время чтения часов отец настоятель (протоиерей Димитрий Логачевский) был неожиданно вызван к уполномоченному на разговор относительно проповедей. «Никаких нравственных выводов, — заявил уполномоченный, — так как это касается политики». — «Как же так, — заявил отец настоятель, — мы же учим людей не красть, не обманывать и т.п., неужели и это сказать нельзя?» — «Об этом говорите, — ответил уполномоченный, — только вот не говорите о том, что верующих осмеивают на улицах, гонят их и т.д.» Словом, не касайтесь той стороны, где говорится о мученичестве, о гонениях...Стремятся превратить пастырей в простых требоисправителей, отняв у них право на пастырство, т.е. право учить истинам веры и благочестия». Но отец Димитрий не прекращал проповеди. В характеристике, данной отцу Димитрию Логачевскому Епископом Куйбышевским Иоанном в 70-е годы, написано: «Маститый служитель Русской Православной Церкви. Как настоятель собора требователен. Хорошо проповедует слово Божие. С братией собора миролюбив. С исполнительным органом собора в контакте. В быту безупречен». Таким он остался и до последних дней.

Они любили Самару, и Самара любила их

В 1992 году при Покровском соборе было создано сестричество, и сестры милосердия навещали больных стариков. Матушка Мария после перелома шейки бедра оставалась в инвалидной коляске, у отца Димитрия были больные легкие, и он не только оглох, но и почти ослеп. Но они так трогательно заботились друг о друге и так приветливо встречали гостей, что уходили сестры от них окрыленными.

Религиозная литература в советское время почти не издавалась. И отец Димитрий в течение жизни перепечатывал на машинке духовные книги под копирку по несколько экземпляров и раздавал их читать, дарил и переписанные от руки акафисты. «До конца жизни — больно, не больно — он на все службы ходил. Даже когда батюшка старенький был и уже не служил, его все равно привозили на службу, и он в алтаре на проскомидии частички вынимал», — рассказывала Ирина Логунова.

Дома у них всегда был порядок, было много вышивок матушки, они любили красивую посуду и любили ее дарить, дарили сладости, книги, легко давали деньги взаймы. Они помогали многим. Перед своей кончиной он говорил матушке Марии: «А ты знаешь, нас с тобой скоро ведь разлучат!» Она не могла поверить: как такое может быть, это же невозможно! Еще рассказывали в Самаре, что отец Димитрий просил в конце жизни:

— Я скоро умру, и о матушке некому будет молиться. Детей у нас нет. Пожалуйста, поминайте мою матушку Марию!

Матушка Мария была похоронена в Уфе, на Тимашевском кладбище, ненадолго пережив мужа.

Фото из архива И.Н. Ентальцевой.

Заявители:

Зимина Нина Павловна, исследователь

Использованы материалы:

Архив УФСБ РФ по Республике Башкортостан. Д.ВФ-31 (1929),;

Архив УФСБ РФ по Республике Башкортостан. Д.ВФ-15064 (1933).;

Архив УФСБ РФ по Республике Башкортостан. Ф.2. Оп.2. Д.10.,

Архив Совета по государственно-конфессиональным отношениям при Главе Респ. Башкортостан.;

Дела Совета по делам РПЦ при СНК СССР по Башкирской АССР: Дело Сергиевской церкви г.Уфы.;

Информационные отчеты уполномоченного Совета за 1950–1957 гг.;

Журнал Московской Патриархии. 1982. N 6. С.44–45.;

Сергеев Ю.Н., Абдулов Н.Т. Уфимская епархия в 1943–1964гг.: Очерки по истории государственно-церковных отношений. Уфа, 2000. С.11,17,18.;

http://www.iglino-blago.ru/khramy/o_Dmitriy_Logachevskiy.pdf

Мохов В., прот., Зимина Н.П. Мученический и исповеднический путь Церкви в Уфимской епархии (1917 – 1987) // Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Института: Материалы 1992–1996. М., 1996.

Ольга Ларькина. «Претерпевший до конца. Настоятелю самарского Покровского собора протоиерею Димитрию Логачевскому выпала трудная и прекрасная судьба…» // Портал самарской газеты Благовест:

https://благовестсамара.рф/-public_page_42401

Источники данных: БД «Жертвы политического террора в СССР»; Книга памяти Республики Башкортостан; БД «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века»

https://base.memo.ru/person/show/26926

https://ru.openlist.wiki/%D0%9B%D0%BE%D0%B3%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87_ (1901)

http://www.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/koi/nm/?TYZCF2JMTdG6Xbu9...tk*

http://www.pstbi.ccas.ru/bin/code.exe/frames/m/ind_oem.html/ans

«Списки участников Собора 1945 года» [публ. П. А. Овсянникова], Вестник ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви, 2009, вып. II:2 (31), с.126, https://pstgu.ru/download/1252606910.spiski.pdf

https://drevo-info.ru/articles/13680187.html

Красноярский «Мемориал». Списки лишенных избирательных прав по районам. Боготольский и Тюхтетский районы. https://memorial.krsk.ru/DOKUMENT/People/_Lists/Lishency/Bogotol.htm

Красноярский «Мемориал». Мартиролог. https://memorial.krsk.ru/martirol/lo_log.htm

Книга памяти жертв политических репрессий Республики Башкортостан. Т.3. Уфа, 2001. С.376.

Сайт А.А.Бовкало. Выпускники Уфимского духовного училища. http://www.petergen.com/bovkalo/duhov/ufadu.html

Метки: Репрессированные