Нина Яковлевна Мазаева о семье Мазаевых и о себе

Нина Яковлевна написала, что в семье ее деда, крестьянина Семена Мазаева, было два сына: Ермил Семенович, 1883 г. рождения, и Яков Семенович (отец), 1885 г. рождения. По документам, местом рождения Якова названо село Красный Яр ЗСК.1 В семье сохранились их фотографии. Оба сына С. Мазаева стали священниками. Своих деда Семена и бабушку Нина Яковлевна не помнит и не знает, были ли у них еще дети. В детстве взрослые не рассказывали детям семейные истории, чтобы детская болтливость не причинила невольно вреда всем.

Отец Нины Яковлевны, Яков Семенович Мазаев, женился на Варваре Архиповне Зотовой. Она была одной их четырех дочерей в купеческой семье Архипа Евсеевича Зотова, в которой было еще пять сыновей. О родственниках Нина Яковлевна знала только то, что все мамины братья были раскулачены.

У отца Якова с супругой родилось шестеро детей: Евгения (1906 г.р.), Леонид (1909 г.р.), Валентина (1912 г.р.), Геннадий (1917 г.р.), Нина (1921 г.р.), Анна (1925 г.р.)

Из воспоминаний Нины Яковлевны: «Отца Якова любили и уважали все прихожане. По характеру он был мягок, но требователен. Мама была его верной помощницей — вела хозяйство и руководила церковным хором».2

В 1920-х годах с началом гонений на Церковь семье священника Якова Мазаева пришлось перебраться из большого добротного дома в сторожку около храма.

Яков и Ермил Мазаевы в семинарии

В 1930-х годах в Легостаево с родителями оставались только младшие девочки Нина и Анна. Все старшие дети Мазаевых уехали из родительского дома. Евгения и Валентина вышли замуж. Из анкеты, заполненной отцом Яковом после ареста, узнаем, что Евгения Мышкина жила с мужем в с. Новососедовово, Валентина Никольская — в Повалихинском совхозе Барнаульского района, сын Леонид работал техником дорожного движения на станции Алейской Западно-Сибирского края, Геннадий учился и жил с братом.

Нина Яковлевна вспоминает, что все старшие братья и сестры обосновались в Новосибирске.

Накануне войны Леонид, окончив институт, работал геологом, а Геннадий учился.

Про себя Нина Яковлевна написала следующее: «Я росла очень энергичной и любопытной, любила животных, была фантазеркой, верховодила друзьями. Папа за мои вокальные успехи обещал мне консерваторию. Училась всегда на высшие оценки, много читала, учителя меня любили за сообразительность и серьезность».

Из одноклассников по легостаевской школе Нина Яковлевна помнит Катю Зайцеву и Леонида Лямкина. «Несмотря на успехи и доброе отношение учителей, — продолжает она, — меня два раза отчисляли из школы, но папа всякий раз через Новосибирский отдел образования добивался моего восстановления».3

После ареста отца Якова, который произошел в праздник Успения Пресвятой Богородицы 28 августа 1937 г.4, Варвара Архиповна забрала дочерей Нину и Анну и переехала из Легостаево к старшей дочери, жившей в это время в Новосибирске.

Нина жила у старшей сестры-учительницы и в 5-6-м классах училась в железнодорожной школе №13 г. Новосибирска. «Седьмой и восьмой классы я закончила в Алейске, а девятый и десятый — в школе №10 Красноярска». Потом Нина уехала в Москву и в феврале 1941 года поступила на актерский факультет ВГИКа. Уже со второго курса начала сниматься в кино (первый фильм — «Небо Москвы» Райзмана). Институт закончила с отличием в декабре 1945 года и была приглашена в штат киностудии «Ленфильм». Снялась в 14 картинах, среди которых «Остров безымянный» (1946 г.), «Вдовы» (1976 г.), «Соль земли» (1978 г.), «Вам и не снилось» (1980 г.), «Родился в Сибири» (1982 г.) и другие.

Сыграла более 85 ролей в театре, в основном в Театре драмы и комедии на Литейном, где она трудилась 33 года.5 Здесь же вышла замуж за одного из ведущих артистов театра Владимира Ивановича Ляхова. В 1979 г. удостоилась звания заслуженной артистки РСФСР, имеет правительственные награды.

После смерти мужа, заслуженного артиста В.И. Ляхова, который умер 14.09.1990 г., Нина Яковлевна поселилась и живет в Доме ветеранов сцены в Санкт Петербурге.

О храме

В детской памяти запечатлеваются самые яркие картины прошлого. Никто из тех, кто бывал в храме в детстве, не смог так подробно и цельно описать его, как Нина Яковлевна Мазаева, для которой храм был вторым домом. Здесь служил отец, пела на клиросе мама.

Нина Яковлевна нарисовала план храма со многими подробностями и сопроводила его комментариями. Территория храма была обнесена оградой из металлических труб на кирпичном основании и с кирпичными столбами. Проходили в ограду через калитку или проезжали в ворота перед западным фасадом.

План храма, начерченный Н.Я. Мазаевой

Внутри ограды, к юго-востоку от алтаря, стояла деревянная часовня. Нина Яковлевна помнит, что престольным праздником этой часовни был Петров день.

К юго-западу от входа в храм была сторожка, состоявшая из двух комнат, в которой Мазаевы жили после 1929 г.

Попасть в храм можно было с трех сторон: с юга и севера были открытые крыльца — паперти с тремя ступенями, а к западному входу примыкала паперть- крыльцо, «закрытая сенью». Сквозь двухстворчатые двери проходили в притвор, над которым была колокольня. Справа деревянная перегородка отделяла свечную лавку, а слева — комнатку, где начиналась лестница на колокольню. По воспоминаниям Нины Яковлевны, на колокольне было семь колоколов. Два колокола, большой и средний, в 1932 или 1933 гг. сбросили на землю по правую сторону от храма, а малые сразу сняли и увезли.

Священник Яков Мазаев с супругой Варварой Архиповной

Из притвора, пройдя еще одни двухстворчатые двери, попадали в трапезную, но пространство храма, в котором выросла Нина Мазаева, запомнилось ей цельным. Она не нарисовала стену, отделяющую храм от трапезной, и придел пророка Илии, но остальное воспроизведено в ее рисунке с удивительной точностью.

Пройдя двери, оказывались внутри трапезной храма, под балконом-хорами, устроенным на кронштейнах, по которым были постелены доски. Вся конструкция выступала относительно стены примерно на 1 или на 1,2 метра и была ограждена перилами, опиравшимися на точеные балясины. Лестница на хоры располагалась слева от входа.

На хорах было «три шкафа до потолка, у которых верхняя часть застеклена, а нижняя закрыта деревянными дверцами, и шкаф слева для одежды священника и дьякона». В книжных шкафах хранились книги богослужебные, церковные и светская литература, преимущественно классика: А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов. Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, А.П. Чехов, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Н.А. Некрасов, М.Н. Загоскин, П.И. Мельников- Печерский. Были журналы «Колокол» и «Нива» и детская литература.

В храме все было дорого сердцу: каждое окошко, в которое заглядывал Божий мир; иконы между окнами, перед которыми на подсвечниках теплились лампады. Встав на цыпочки, можно было зажечь свою свечу и, глядя на трепещущее пламя, молить Господа о здоровье папы, мамы и всех дорогих и близких. Прошло много лет, и стерлись из памяти лики святых, перед которыми зажигала свечи маленькая Нина, но в глубине сердца, через все трудности жизни пронесен свет веры в Бога.

Нине Яковлевне особенно явственно запомнилось главное в храме — алтарь, начинавшийся с трех ступенек, ведущих на солею. Слева и справа от амвона находились клиросы, каждый из них освещался окном. Исповедь проходила на север

ном клиросе. Перед клиросами стояли по два подсвечника и две хоругви. В алтаре было еще два окна за иконостасом, который не нарисован ею на плане, но обозначены Царские врата, а за ними Престол, жертвенник и дьяконник. В глубине алтаря на восточной стене располагался заамвонный образ.

Под куполом храма висела медная люстра- паникадило со свечами. Храм отапливался тремя голландскими круглыми печами, одна из которых стояла в алтаре, а две других, судя по плану Нины Яковлевны, в трапезной.

Воспоминания Нины Яковлевны позволяют представить, каким был храм изнутри. Поскольку она бывала там значительно чаще всех остальных мемуаристов, ее рисунок плана стал для нас основой для графической реконструкции интерьера храма Михаила Архангела.

Жители села Легостаево, опрошенные нами во время историко-археологической экспедиции летом 2010 г., внесли своими воспоминаниями каждый свое дополнение в постепенно возрождающийся из небытия облик легостаевского храма и позволили заполнить пробелы в его истории, а заодно и в истории самого села.

Cемен Сергеевич Серков

Семен Сергеевич живет рядом с клубом и несколько лет работал в нем директором. Его жена Агния Ивановна скончалась. В доме Серковых хранится четырехчастная икона, привезенная родными Агнии из Курской области. В левой части иконы изображены Святая Троица и преподобный Серафим Саровский. Люди, заходившие в гости, удивлялись: «Как, у вас икона?! Вы же партийные!?» Агния невозмутимо отвечала: «Не я повесила — не мне снимать».

О храме Семен Сергеевич рассказал немного. Помнит внешние его очертания. Купол храма был в форме луковицы, покрашен в зеленый цвет.

Внутри здания храма, с западной его стороны, по бокам от входа, располагались лестницы на второй этаж. На балконе-хорах были сундуки с церковными книгами. Старушки говорили, что разорявшие храм сбрасывали эти сундуки, и один из них раскрылся, выпали книги, и кое-что им удалось спасти. Остальное забрали милиционеры и неизвестно куда увезли.

После закрытия храма на балконе поместили сапожную мастерскую, там работал Семен Дьячков,

к которому Семен Сергеевич не раз поднимался наверх. В алтарной части храма располагалась мельница, а к южному фасаду здания был пристроен деревянный сарай. На мельнице работали Осип Иванович Архипов и Тимофей Леонтьевич Батов. Тимофей Леонтьевич говорил: «Как-то не по себе было приходить сюда на работу — ведь здесь меня крестили!»

Потом мельницу закрыли и поместили промкомбинат, а в трапезной храма поставили дизель, освещавший село. От неисправного мотора в алтарной части случился пожар, перекинувшийся на трапезную, и вся церковь полыхала страшным костром. Желающих тушить пожар было мало. Выгорели деревянные конструкции перекрытия и кровля, рухнул купол. Пожар был в 1948 или 1949 году. После пожара над трапезной соорудили кровлю и устроили склад цемента.

Со слов своей матери Семен Сергеевич знает, что возле старой деревянной церкви, стоявшей на берегу р. Берди, была часовня на могиле чтимого в селе о. Петра Мухина, подвергавшаяся опасности затопления. Почитавшие о. Петра собрались и прокопали канал, чтобы изменить русло реки, а потом часовня была перенесена на новое место — к каменному храму Архангела Михаила. Это свидетельство совпадает с планом, начерченным рукой Нины Яковлевны Мазаевой, и описанием территории храма, сделанным в 1910 году.

Людмила Павловна Лямкина

Людмила Павловна, внучка деда Семена Карих, живет на ул. Кирова. И сама Людмила Павловна, и ее муж помнят храм только разоренным. По словам Валентины Петровны Архиповой, у нее должны были оказаться те церковные книги, которые удалось спасти от разорителей храма. С таким вопросом я к ней и обратилась — есть ли в их семье книги из тех, что хранились когда-то на хорах храма. Но Людмила Павловна сказала, что сомневается в возможности хранения таких книг в их доме, потому что ее отец, Павел Васильевич, работал парторгом и был человеком крайне опасливым. Павел Васильевич давно скончался, после этого в доме уже делали ремонт — ничего подобного на глаза не попадалось. Тетка Людмила Петровны была набожной, но и в ее доме ничего подобного не находили. Людмила Павловна посоветовала сходить к своей родственнице Антонине Семеновне Коростелевой (Карих) — возможно, она что-нибудь знает.

Семья священника Ермила Мазаева

Владимир Михайлович и Антонина Семеновна (Карих) Коростелевы

У Владимира Михайловича умерла жена и оставила семерых детей, а у Антонины Семеновны скончался муж и два сына. Поженились. Антонина Семеновна ездила к родным в Тихвин, и там случилась беда — ее сбила машина. После этого она с трудом ходит с костылем под одной рукой, а другой опирается на мотыжку.

Владимир Михайлович работал животноводом на ферме. В Легостаево была животноводческая ферма c большим поголовьем коров, лошадей, овец — все передано в Гусельниково, а там хозяйство пришло постепенно в упадок.

Сами Коростелевы, чтобы поднять семерых детей, держали большое хозяйство — трех коров, свиней, гусей, кур, огород тянулся до берега Берди. Рядом с домом, где живут сейчас Владимир Михайлович с женой, стоит изба, построенная руками отца Антонины Семеновны, в которой она родилась. Пока росли дети, так и жили двумя домами. Управлялись с хозяйством всегда всей семьей, а сейчас ухаживают за огородом и животными одни. Дети выросли и разъехались, приезжают только в гости.

Ермил Мазаев, брат отца Якова Мазаева. 1915 г.

В доме Коростелевых в двух комнатах висят иконы, написанные масляными красками по доске, есть и современные бумажные. Все они достались от родителей и приобретены были в Сибири. Тихвинская икона Божией Матери, возможно, Сузунского письма. На вопрос о книгах из разоренного храма Антонина Семеновна ответила утвердительно. По ее словам, церковные книги в их семье хранились, но постепенно утратились — давали посмотреть и почитать, а читавшие не возвращали.

Антонина Семеновна рассказала историю одного из разорителей храма. Человек этот возил почту, а когда разоряли храм, он забрал большую икону Божией Матери и вознамерился сделать из нее лавку (по словам А.С. — «беседку»). Говорил: «...хватит — молились, молились, а теперь я посиживать буду». Жена пыталась его урезонивать, но он ее не слушал и сделал, что задумал. Тогда она сказала: «Ну, смотри, дурень! Так и будешь сидеть!» Через некоторое время у него заболела нога, и почту он уже не возил, а все сидел на своей лавке, потом слег и вскоре умер.

Все, кто сбрасывал колокола с колокольни храма, кто ломал его — не вернулись с войны, были убиты в первом же бою.

Антонина Всеволодовна Чепакова

Антонина Всеволодовна живет под горой напротив храма. Она всю жизнь проработала на стройках чернорабочей — таскала кирпичи, вымешивала раствор вместе с мамой Людмилы Павловны.

Мама Антонины Всеволодовны, Ирина Николаевна Легостаева (в девичестве Загоскина), пела в храме на клиросе и ездила с батюшкой на отпевания в Легостаево и в окрестные деревни.

В маленьком домике около здания храма жила монахиня Мария. До закрытия церкви она торговала свечами в церковной лавке. Когда стали расчищать площадку под строительство вблизи храма, повредили могилы на кладбище, и матушка бережно перезахоронила косточки из разоренных могил.

Антонина Всеволодовна рассказала о том, что после разорения храма часть спасенных икон находилась в часовне, стоявшей у алтаря храма. По ее воспоминаниям, часовня была деревянная, восьмигранной формы, перекрытая низким шатром.

По словам Антонины Всеволодовны, внутри храма было захоронение священника, а в левой части ризница, где хранились облачения и книги.

Людмила Григорьевна Казмеренко

Людмила Григорьевна родилась в семье учителей и сама всю жизнь проработала в школе. Ее педагогический стаж составляет 35 лет, из которых 15 лет — в легостаевской спецшколе.

По воспоминаниям Людмилы Григорьевны, церковь была главным украшением села. Белоснежная, с зелеными куполами и сияющими крестами, она была видна из любой точки села и даже с поля, а колокольный звон разносился далеко по пойме реки Берди.

Церковь окружала металлическая с кирпичными столбами ограда. По праздникам на службы приезжали на подводах крестьяне из окрестных деревень. На Пасху собирались затемно, все шли нарядные, женщины — в белых платочках, с узелками и горящими свечами.

В ограде около алтаря была деревянная часовня, а с западной стороны — сторожка, в которой жила семья священника Мазаева. В сторожку они вынуждены были перебраться в советское время, когда добротный большой дом батюшки, стоявший на теперешней улице Большевистской, был конфискован.

В конце 1920-х годов в сторожке с батюшкой и матушкой жили их младшие дочери — Нина и Нюся. Они учились в начальных классах школы, где директором был отец Людмилы Григорьевны. Несколько раз по распоряжению секретаря райкома девочек пытались исключить из школы. Батюшка приходил к отцу Людмилы Григорьевны, и он их отстаивал.

Людмила была значительно младше сестер Мазаевых, но хорошо помнит их. Люда с младшим братом Володей часто играли в церковной ограде и заходили в храм, потому что жили совсем рядом.

Запомнилось, что в притворе стены были обшиты деревянными дощечками, за деревянными перегородками располагались маленькие комнатки со скамейками, где могли играть ребятишки. Напротив входа, с правой стороны, в храме находилось Распятие.

В 1937-38 годах, после ареста отца Якова, из церкви вывезли все ценное — утварь, дорожки, паникадило, иконы. Остались голые стены. Церковная люстра-паникадило долгое время висела в легостаевском Доме культуры, а потом исчезла.

После ареста о. Якова в село приезжали еще священники, но их не приняли и не давали возможности служить.

В начале войны в здании храма устроили кинотеатр, но вскоре закрыли — не понравилась акустика, резонировал купол. Позже решили разместить дизельную станцию и мельницу.

В 1948 или 1949 году в здании церкви случился пожар, невольным свидетелем которого стала Людмила Григорьевна. Она отправилась на Партизанскую улицу к своей тете и с ужасом увидела, как церковь охватил столп пламени. Старое сухое дерево перекрытий, перегородок и конструкций купола загорелось моментально. Зрелище было ужасным, а страшнее всего было чувство беспомощности перед разбушевавшейся стихией. Мало было добровольцев, тушивших пожар.

По воспоминаниям Людмилы Григорьевны, пожары были бедствием Легостаево: сгорели здания старой деревянной школы, аптеки, редакции, красивые, с деревянной резьбой особняки; огонь уничтожил замечательную библиотеку, в которой был прекрасный подбор классической литературы дореволюционных лет издания (возможно, та классика, которая хранилась на хорах храма...) Мало что осталось от прежнего села.

Священник Яков Мазаев с женой и дочерью. 1937 год

Перед войной или сразу после войны в Легостаево приезжала матушка в гости к одинокой старушке-просвирне, которая жила на Партизанской улице, напротив дома тетушки Людмилы Григорьевны. У просвирни весь дом был уставлен церковными книгами на церковнославянском языке и увешан иконами. Эта старушка нигде не работала, а кормили ее люди, приезжавшие из разных деревень.

Раиса Кузьминична Гусельникова

Раиса Кузьминична приехала в Легостаево в 1948 г. из Никоново. Устроилась работать телеграфисткой. Спустя 10 лет стала начальником почтового отделения и проработала до пенсии и еще 8 лет.

Легостаевскую церковь она застала уже в разоренном состоянии, а церковь в Никоново помнит очень хорошо. Церковь была большая деревянная и очень красивая. Мама водила в нее своих дочек-близнецов. Особо почитался Петров день. Старушки в этот день шли в храм в красных платках. Когда входили в церковную ограду, все старушки и мама снимали обувь. Раиса спросила: «Почему так, мама?» Мама ответила: «Такой у нас закон, доченька».

Постановление об избрании меры пресечения и предъявления обвинения

Мама ей рассказывала, что крест снимали трактором, он упал и воткнулся в землю. В церкви устроили библиотеку, а потом зернохранилище. Когда Раиса Кузминична покидала Никоново, здание церкви еще было цело и узнаваемо. В конце ХХ века оно сгорело.

Татьяна Афанасьевна Ушакова

«Я родилась в Малиновке и крестилась в этом храме, — рассказала Татьяна Афанасьевна. — Однажды, будучи еще совсем маленькой, побежала прямо в алтарь. Меня вовремя за юбку поймали — не пустили.

Отец был церковным старостой. Как, бывало, соберется в храм на лошадях, так и меня берет с собой. А постарше стала — сама бегала. Красивая церковь была».

Помнит Татьяна Афанасьевна, как исповедовали — сначала мужчины подходили, потом женщины. Помнит, как выносили плащаницу с распятым Господом Иисусом Христом.

На колокольню поднималась по деревянной лестнице. Помнит, как привязаны были колокола — большой и маленькие. Отец сам показывал, как звонить — перебирал веревочки, и колокола начинали звучать.

«Весело было звонить — душа радовалась! На Пасхальную службу по Крестьянской улице шли люди празднично одетые, мужчины подпоясаны красными кушаками.

А как стали разорять храм, так по улице иконы валялись!»

Елена Андроновна Слуцкая

Елена Андроновна родилась и прожила 95 лет в Малиновке. Крестили ее в храме Михаила Архангела. Вспоминает, что церковь стояла раньше за оградой. В праздники вокруг храма, внутри ограды, бывали крестные ходы.

В детстве с мамой ходила в храм на исповедь и причастие. «Перед исповедью робеешь, батюшка накроет епитрахилью и спрашивает, а ты отвечаешь: «Грешна, батюшка!»

Потом Царские врата открываются, батюшка выносит Чашу со Святыми Дарами, и все причастники подходят: сначала мужчины, потом женщины.

Запомнилось, как Великим постом выносили из алтаря вышитую Плащаницу и полагали в храме для поклонения».

Елена Андроновна запомнила, что церковнослужителей в храме было трое: о. Яков и его два помощника — псаломщик и еще кто-то (вероятно, дьякон). Помнит певших на клиросе прихожан, но по именам смогла назвать только Лукерью Комову с дочерьми Клавдией и Саррой. В Петров день пели особенно красиво.

Отца Якова Мазаева помнит очень хорошо. «Был он выше среднего роста, статный, темноволосый. На Пасху выходил из алтаря и громко возглашал: «Христос Воскресе!» — и все отвечали: «Воистину Воскресе!» Батюшка освящал куличи и пасхи, и начинали радостно звонить колокола, да так звонко, что в Малиновке слышно было! А когда разорять церковь стали — сбросили колокола, так они в землю вошли, такие были тяжелые».

После закрытия храма крестили в деревянной часовне, около алтаря храма. Была еще часовня на кладбище, там служили панихиды. Служили панихиды и на могилках, на старом кладбище. Теперь и кладбища того нет, и не найдет Елена Андроновна, где похоронена дочь.

С грустью приходится отметить, что с экспедицией мы опоздали лет на 20. Мы не застали в живых ни одного из тех жителей села, кто молился в храме, будучи взрослым человеком. Ушли старшие Загоскины, Лямкины, Коноваловы, Еремины, Ломовы.

Уходит постепенно и поколение их детей, крещеных и наученных в детстве ходить в храм, но лишившихся этой возможности на всю жизнь. В сердцах их навсегда осталась ни с чем не сравнимая Пасхальная радость детства, испытанная под сводами храма, когда звучал батюшкин возглас «Христос Воскресе!», и даже задремавшие к этому позднему времени малыши просыпались, и вся церковь наполнялась ликующим: «Воистину Воскресе!»

Церковь была небольшой, и, конечно, не вмещала всех пришедших и приехавших. Народ стоял на папертях, и в распахнутые двери храма заглядывало звездное небо. Пасхальные снеди были разложены прямо на улице: и на столах, и на подводах на белоснежных вышитых рушниках, а над ними трепетало пламя свечей. Выходил батюшка и освящал куличи, пасхи и разноцветные яйца.

И сама церковь в это время издали казалась дивной свечой, зажженной во славу Божию! А на рассвете играло солнышко, как бывает только на Пасху, а потом начиналась радостная Светлая седмица — «звонильная неделя», и любому желающему можно было звонить в колокола. Какая радость детям!

Как передать эту радость не испытавшим ее?!

Мы разговаривали с людьми старшего поколения, и в их глазах отражался свет той давней детской Пасхи. Они были готовы участвовать в возрождении храма своими воспоминаниями и посильными пожертвованиями. Дай Бог передать энтузиазм старшего поколения их детям и внукам. Тогда возродится храм в Легостаево!

За десять дней, проведенных нами в Легостаево, удалось очень немного. Приносим наши извинения тем, в чьи рассказы могли закрасться неточности, поскольку не все встречи были записаны на диктофон, а также тем, чьи имена не упомянуты в этой статье. Мы благодарны всем, кто помогал нам.

---------------------------

1 Выписка из протокола №26/8-к заседания ТРОЙКИ УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЗАПСИБКРАЯ от 13 сентября 1937 г.

2 Варвара Архиповна Мазаева (Зотова), мама Нины

Яковлевны, скончалась на 84 году жизни в 1969 г. ( Из письма Нины Яковлевны).

3 Из письма Нины Яковлевны протоиерею Игорю Затолокину

4 13 сентября 1937 года священник Яков Мазаев был расстрелян.

5 http://tremasov.ucoz.ru/load/1-1-0-80

ПРИЛОЖЕНИЕ к статье «История храма Михаила Архангела по воспоминаниям жителей села Легостаево»

Совет по делам религии по НСО. Материалы о закрытии и открытии религиозных обществ и сведения о состоянии церковных зданий по НСО за 1939 г

Протокол заседания церковного Совета Легостаевской Михайло-Архангельской общины от 11 ноября 1939 г.

Присутствовало членов церковного совета: Сюткин Л.К, Лямкина М.П., Лямкина Пелагея Я., Легостаева И.Н., Гармотько В.К.

Повестка дня: о содержании Легостаевской церкви. Слушали председателя церковного совета Лямкину Марию Петровну.

Постановили: ввиду того, что в данной церкви не имеется церковнослужителя и нет средств для проведения ремонта церкви, согласно постановления ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 8 апреля 1925 года и заключенного договора с Легостаевским Райисполкомом передать церковь в распоряжение и на содержание Легостаевского сельсовета. Подписи членов Совета.

ГАНО Ф. Р-1418, оп.1, д. 5, л. 86.

Протокол общего заседания Легостаевского Совета Легостаевского района НСО от 14 февраля 1940 г.

Присутствовали 50 человек.

Вследствие отказа церковного совета от дальнейшего содержания церкви, единогласно постановили: передать церковь Легостаевскому сельсовету для оборудования под культурное учреждение.

Подписали Коновалов И.М., Легостаев В.С.

ГАНО Ф. Р-1418, оп.1, д. 6, л. 108.

Решение №118 Исполнительного комитета Легостаевского районного Совета депутатов трудящихся с. Легостаево, 11 апреля 1950 г.

 О передаче церковного здания областному управлению кинофикации

В связи с тем, что церковное здание в 1948 г. горело и в настоящее время остались одни кирпичные стены, здание не используется, в то же время район не имеет стационарного кинотеатра. Оставшиеся стены от церковного здания по его площади позволяют оборудовать кинотеатр вместимостью 260 человек. На основании вышеизложенного исполнительный комитет районного Совета депутатов трудящихся решил:

1.         Передать оставшиеся стены от пожара областному управлению кинофикации.

2.         Просить Облисполком утвердить решение о передаче церковного здания областному управлению кинофикации.

3.         Просить облисполком отпустить средств 150 тыс. руб. для переоборудования и строительства кинотеатра.

Председатель исполнительного комитета районного Совета депутатов трудящихся Печеркин Секретарь исполнительного комитета районного Совета депутатов трудящихся Арсентьев

ГАНО Ф. Р-1418, оп.1, д. 37б, л. 13.