В августе 2000 года Архиерейским Собором Русской православной церкви братья Иван и Василий Козыревы были причислены к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания. О судьбе священников узнаешь, едва вступив на крыльцо… Топалковской сельской библиотеки.

В своем Рождественском Послании Патриарх Кирилл сказал: «Мы вступили в 2017 год. Ровно сто лет отделяет нас от событий, радикально изменивших жизнь России – великой многонациональной страны, и ввергших ее в безумство гражданской войны, когда дети восстали против родителей и брат пошел на брата. Те последующие потери и скорби, через которые прошел наш народ, были во многом предопределены разрушением тысячелетней государственности и борьбой с религиозной верой людей, породившими глубокий раскол в обществе.

Мы с трепетом и благоговением вспоминаем подвиг новомучеников и исповедников Церкви Русской, молитвами которых, верим, не оставил Господь народ наш и даровал ему силы на свершение великих трудовых и ратных подвигов, приведших к победе в самой страшной войне из всех войн, к восстановлению страны, к достижениям, вызывающим восхищение.

Мы благодарим Господа за явленное всему миру чудо – воскрешение веры и благочестия в народе нашем, за восстановление порушенных святынь, за новые храмы и монастыри, само строительство которых – видимый знак глубоких перемен, произошедших в сердцах людей».

…Каменный храм в селе Пожарье Весьегонского уезда Тверской губернии был построен на средства прихожан в 1901 году. Служил в нем священник Алексей Козырев. По смерти отца в 1911 году сан принял сын Иван, работавший учителем в сельской школе. В 1929 году новые власти арестовали его, обвинив в сборе пожертвований для храма, что в ту пору считалось преступлением.

Через год был арестован и его младший брат Василий. До 1919 года он тоже учительствовал, но по причине непролетарского происхождения был вынужден уйти из школы. В 1921 году Василий стал священником одного из храмов города Бежецка. А в 1929 епископом Бежецким был назначен их третий брат Григорий. В 1930-м Василия Козырева приговорили к трем годам заключения, отправив сначала на Соловки, а потом в Свирский концлагерь. После двух лет заключения он вернулся в Бежецк и снова стал служить.

16 февраля 1934 года братья Иван и Василий вновь были арестованы. Теперь их обвинили уже не в сборе пожертвований, а в создании «церковной контрреволюционной организации» и на три года отправили на Колыму, где священники едва выжили. Отбыв срок, братья вернулись в Бежецк и опять стали служить в храме.

Теперь служение становилось уже исповедничеством. Наступил 1937 год, повсюду шли аресты; стало ясно, что и им не миновать заключения.

В сентябре 1937 года Иван с Василием вновь были арестованы. 1 ноября тройка НКВД приговорила их к расстрелу, и 3 ноября они были казнены.

Погиб и третий их брат. В июле 1937 года митрополит Сергий назначил преосвященного Григория епископом Барнаульским. Сразу по приезде в Барнаул он был арестован и сослан в лагерь, где и умер.

На входе в библиотеку висит большой стенд, посвященный династии Козыревых. Пожарье, где родились и выросли священномученики, находится в нескольких верстах от Топалок и входит в зону обслуживания библиотеки. Библиотекой же многие годы заведует Светлана Суслова, тоже родившаяся и выросшая в этих местах. Ее стараниями тихая книжкина гавань и стала своеобразным хранителем памяти об этой земле и людях, ее населявших и населяющих.

Началось все с желания составить летопись-хронику своей семьи. В семье, как в зеркале, отражалась история и малой родины, и всей большой страны.
В этих глухих лесных местах с давних времен жили рядом карелы и славяне, православные и старообрядцы, спасавшиеся от преследования властей. Вот и бабушка Светланы Геннадьевны по материнской линии была наполовину карелкой, наполовину славянкой, да к тому же еще и староверкой.

Деда по материнской линии в 1937 году по ложному доносу репрессировали. Он поначалу сидел в тюрьме города Весьегонска, куда бабушка пешком, а это более 50 верст, носила ему сухари. Затем отправили на Колыму, где он и погиб. В 2000-м году был реабилитирован. Дед по отцовской линии прошел всю войну, награжден орденом Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги». Кстати, почти все в ее роду имели какие-то государственные награды.

Позже летопись семьи дополнилась летописями сел Пожарье и Топалки, В отдельные папки легли материалы о карелах, славянах, староверах. Тогда окрестные деревни еще не полностью обезлюдели. Вот и ходила от дома к дому. Попутно люди стали предлагать различную утварь, валявшуюся по чердакам и в сундуках. Глиняные горшки, крынки, прялки, скалки, старинную одежду, обувь, орудия труда. Брала. А потом это так захватило, что превратилось больше, чем в увлечение.
И теперь в библиотеку приходят не только, чтобы взять книжку, но и посмотреть на бесценные реликвии, выставленные на стеллажах вдоль стен.

Летом то и дело заглядывают дачники, приводят с собой детей и гостей. Разглядывают Похвальный лист земского народного училища, датированный 1886 годом, старые издания Псалтыри и Нового завета. Дореволюционные бумажные купюры, называемые в народе «екатериновками». Дореволюционные фронтовые фотографии. План деревни Топалки 1880 года, на котором обозначены все дома и названы все ее тогдашние жители. История! Листают «Календарь собеседника» за 1898 год, «Вечернюю беседу с крестьянами» за 1865-й.

Рядом с патефоном, который хоть сейчас заводи и слушай пластинки, выставлены прялки, принадлежавшие когда-то, по всей видимости, людям небедным, потому как одна украшена цветной соломкой, другая – вставленными металлическими кольцами, а третья – вообще полуавтомат с педалью, колесом и ремнем, передающим вращение веретену, ее называли еще самопрялкой. Здесь же старинное радио, настенные часы 1927 года, кафтан, точаная рубаха, лапти, чуни, глиняная и деревянная посуда, коромысла, ткацкий станок. Дальше – рушники, женские головные уборы, свадебный венец, каким-то чудом сохраненный одной из деревенских бабушек. Скатерти, подзоры, набивные и вышитые полотенца, рядна – покрывала на сундуки. Отдельно красуются самовары. Один маленький, медный, ручной работы 1889 года, рассчитанный на семью из двух-трех человек. Второй – уже на большую семью, латунный, с клеймом фабрикантов Баташевых 1912 года. С самоварами соседствует богато украшенная керосиновая лампа.

– Что делать, чтобы все это не пропало, не было растащено по частным коллекциям, разворовано, продано?

– Библиотеки сохранить, – просто отвечает Светлана.

Сохранять же библиотеки, в первую очередь сельские, с каждым годом становится все труднее.

По словам начальника отдела библиотек и архивов департамента науки и образования Министерства культуры России Евгении Гусевой, ежегодно в стране сокращается примерно тысяча библиотек. А если учитывать, что 70 процентов их находится в сельской местности, то основной урон понесли именно они.

Было бы сокращено и больше, но нашли «нестандартный выход» — сельских библиотекарей перевели всех поголовно на полставки, посадив на 4 тысячи рублей в месяц.

А ведь сельские библиотеки – больше, чем просто книгохранилища. С ликвидацией малокомплектных школ, деревенских клубов они остались единственными культурными центрами в деревне. Выходя за рамки своих должностных обязанностей, сельские библиотекари, а это в основном уже немолодые женщины, получая заплату ниже прожиточного минимума, работают и с детьми, и с престарелыми жителями, хранят историю деревень, собирают предметы старины, что еще не растащили черные собиратели, каждое лето объезжающие брошенные деревни на дорогих внедорожниках.

Богатое собрание предметов быта находится в библиотеке села Тухани, в которой когда-то располагалась усадьба князей Ухтомских. Сама усадьба представляет собой жалкое зрелище: дом полуразрушен, фамильные склепы разграблены, надгробные плиты свалены и частью разбиты, каменная церковь под воздействием дождей и ветра разваливается. Увы, это наследие сохранить не по силам ни муниципальным, ни региональным властям. Хотя какой-никакой порядок навести можно было бы.

Библиотека села Тухани начала собирать нынешнюю коллекцию с деревянного корыта, найденного на чердаке брошенного дома. В ту пору здесь работала Валентина Николаевна Смирнова. По ее инициативе одно из помещений превратили в музей льна. Здесь выставлены изделия изо льна, орудия для его обработки, даже настоящую соху откуда-то притащили. Ну и пошло-поехало. Жернова, ухваты, ступы, мялки для льна, ткацкий станок... Люди сами приносили то, что у них годами лежало в сундуках, на чердаках, в кладовках. Коромысла, деревянные бадейки, сарафаны.

– Я здесь только хранительница, – говорит нынешняя хозяйка библиотеки, бывшая учительница Надежда Литосова. – Одного боюсь: чтобы глухой ночью лихие люди не влезли и не унесли все, что собрано за эти годы. Ведь многие предметы на черном рынке стоят больших денег, а у меня ни сигнализации, ни решеток на окнах нет.

Еще одна библиотека – в деревне Ладожское – сама по себе история. Дом, в котором она располагается, когда-то принадлежал Зое Голубевой, экономке помещика Кураулова. Основателем рода Карауловых был посол хана Золотой Орды Ахмата в Москве Ямгурчей Караул (1480). Три столетия владели они селом. Последним владельцем Ладожского был Иван Дмитриевич Караулов (1845—1917). Действительный статский советник, уездный предводитель дворянства, он слыл меценатом, дружил с Куприным, который часто бывал в расположенной неподалеку усадьбе Батюшковых.

Так вот, экономка Карауловых Зоя Петровна при советской власти какое-то время работала в колхозе кладовщиком, потом была арестована, осуждена, дом у нее отобрали и отдали под сельсовет, а с 1956 года в нем поселили библиотеку. Была в деревне и Христорождественская церковь. Служил в ней отец Владимир.

Когда в 1932 году церковь закрыли, женщины учинили бунт. Вооружившись дубинами, ухватами, вилами, более 150 человек окружили сельсовет, требуя открыть храм. Председатель и секретарь едва спаслись бегством. Из района для усмирения бунта был послан конный отряд.

Церковь все-таки закрыли. На ее фундаменте построили школу. Судьба священника и его семьи неизвестна. А в усадьбе помещика Караулова разместилась больница, которая потом сгорела. В оставшемся флигеле сейчас офис врача общей практики.

До недавнего времени библиотекой заведовала Нина Белякова. Именно ее стараниями были собраны многочисленные предметы быта населявших эти места людей. Со своими добровольными помощниками она обошла все окружные деревни. Один угол в библиотеке оборудовали под старинную комнату. Сюда привозили на экскурсии детей из окрестных сел и даже из райцентра. Но вот ушла Нина Ивановна на пенсию, и предметы, с таким трудом собранные ею, стали растаскиваться. То в школу что-то попросят, то в клуб, а возвращать забывают. И новой библиотекарше, пришедшей на смену Беляковой, это как-то уже все равно.

Значит, мало сохранить библиотеки, мало оборудовать их сигнализацией, закрыть окна решетками. Уйдет поколение собирателей, и неизвестно, как сложится судьба их наследия. Выход видится в ином. Пока не поздно, собрать все это под одной крышей в райцентре. Возможности для этого есть.

Потерять все проще простого. Сколько ценных экспонатов навсегда исчезло вместе с сельскими школами. А ведь там годами, из поколения в поколение собирались не только материалы о ветеранах войны, письма с фронта, но те же старинные вещи, утварь, документы. Скажете, мелочь. Большинство из них не представляет культурной и исторической ценности. Верно, может, и не представляет. Но это историческая память. Каждой отдельно взятой деревни, села, района. С утратой ее наступает беспамятство. А это уже болезнь. Полная потеря сознания. Самосознания. Утрата своей идентичности, исторических, национальных, родовых корней. А значит, и нравственных, ценностных ориентиров. Без чего рушится и семья, и община, и род.

В библиотеке села Старое Сандово, заведует которой Ирина Арсеньева, помимо старинных предметов быта я увидел вымпел «Лучшей доярке». А ведь это тоже символ. Зримое свидетельство недалекой, но уже безвозвратно ушедшей эпохи. Вымпелы, значки, грамоты, которыми когда-то были обклеены красные углы горниц, где прежде полагалось быть иконам. Трудовые ордена и медали. Не собери их сейчас, и провалится в небытие еще один пласт нашей истории.

Источник: Александр Калинин

Специально для «Столетия»