Андронов Феодор Максимович, мирянин, г. Новосибирск. Родился 20.08.1926 г. Место рождения: Новосибирская обл., Веселовский р-н, пос. Первомайск. Национальность: украинец. Образование: начальное. Профессия/место работы: военнослужащий, в/ч 90580. Призван РВК (Краснозерское) в 1943 г. В ВОВ воевал в 770 СП 209 СД  ЗаБФ. Демобилизован в 1950 г. (Новосибирская книга памяти). Арестован 5 августа 1950 г. Обвинение: антисоветская агитация. Осуждение: 3 октября 1950 г. Статья: 58-10 УК РСФСР. Приговорен Военным трибуналом военной части 31127 к 10 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет, с лишением медали «30 лет Советской Армии и Флота». Дата реабилитации: 9 января 1996 г. Скончался 17.10.2010. Похоронен на Северном кладбище (п. Пашино, под г. Новосибирском).

Из воспоминаний матушки Анны Ромашко, г. Новосибирск:

«Дедуля – так у нас называли старейшего прихожанина, даже не могу сказать какого храма. Он везде, кажется, молился – Феодор Максимович Андронов… Всю жизнь хранил девство, имел 10 лет лагерей за веру – с 1950 по 1960 год. Это после того, как прошел войну: начал с 1939-го в Халкин-Голе и еще после войны в ГДР 5 лет прослужил. Тихое исповедничество – так можно назвать его жизненный путь. В 1950 году у солдат отобрали Пасху: выгнали полк на работы в пасхальное воскресенье. Этого Феодор пережить так просто не мог, написал листовку от руки, что власть безбожная и бессовестная, главный праздник Христов не чтит. Естественно, реакция властей была скорой и однозначной. Во всех лагерях потом он отказывался выходить на работу в праздники Русской Православной Церкви, за что переносил многие гонения, переброску из лагеря в лагерь по нисходящей – от тяжелых условий к еще худшим, карцеры по трое суток и, наконец, одиночное заключение. За тихую эту веру Господь везде его хранил. Феодора отказались принять в тяжелейшем по жизненным условиям лагере близ Читы… Получили по этапу его личное дело и побоялись тлетворного влияния его радостной веры на заключенных. По словам самого Феодора Максимовича, помогли молитвы к Архистратигу Михаилу. Тогда поехал он в Тайшет Иркутской области, а там, по его словам, красота, сосны, елочки, птицы поют, Божие великолепие. Лесоповал, одним словом (комары, правда, и гнус сплошной шевелящейся массой на человека садились). А после лесоповала – одиночка. Сначала в Горьком, а потом в г. Грайвороне Белгородской области. И тут Феодор Максимович чудом спасся. Его постоянный конвоир и охранник оказался верующим, исхлопотал усиленное питание. Из одиночной камеры Феодор Максимович вышел поправившимся на 3 килограмма. Однажды его верующий конвоир вывел дедулю из камеры и шепнул, что они сейчас пойдут убирать камеру после пыток исповедников… В низком и обшарпанном помещении стояли тазы с кровью, все стены были забрызганы чем-то розово-белым. Убирали и пели тихонько литию.

– Я мученичества не удостоился, – говорил дедуля, – мне по моему скудоумию Господь только помощь посылал.

Однажды к нему приехала с визитом женщина, назвалась сестрой. Встречу разрешили. Оказалось, неизвестная в черном монашеском платке привезла два акафиста – Иисусу Сладчайшему и Пресвятой Богородице – и ушла, почти ничего не сказав. И хранил те акафисты дедуля как зеницу ока, прятал, выучил наизусть. И потом в транспорте (в Новосибирске) – а ездил он в храм (Вознесенский собор) из отдаленного района города – всегда про себя читал акафисты. Однажды в автобусе я увидела его – лицо доверчивое, детское. Он так светло смотрел, но при этом как бы проникая насквозь, и люди не решались сесть рядом. Я тоже испытала своего рода страх, глядя на его отрешенный и прозрачный взгляд. Когда Феодора Максимовича уже в зрелом возрасте выпустили на свободу, дедуля попал «в искушение», как он сам говорил. Дело в том, что одна хорошая девушка, медсестра из местной больницы, его все время опекала, пришелся он ей по душе! А потом прямо его спросила:

– Почему не думаешь о женитьбе?

– Без благословения никак нельзя!

Поехал к отцу Науму (Байбородину) в Загорск (г.Сергиев Посад). Написал большущий список грехов… Но к старцу не попал, однако решил во что бы то ни стало узнать волю Божию. И вот, в следующий раз приехав в Лавру, первым делом встретил старца на аллейке. Тот сам обратился к Феодору и сказал с ходу:

– Ну что, грехи переписал, а ко мне не подошел? Не детей наживать, а душу питать. Знал я одного Феодора…  Женился и ничего не получилось…

Я спрашивала дедулю, тяжело было нести послушание – девство хранить?

– Да нет, – говорит, – легко. Только Бога и любил.

А какие у него глаза! Прозрачные, голубые, ясные, вера в них светится – не могу даже объяснить толком: он очень радостный, любвеобильный, всегда утешит и еще чего-нибудь даст.  И денежки, и фрукты – не знаю, откуда они у него. Отказов не принимал… Феодор Максимович опекал наших горемычных прихожанок, у которых мужья неверующие, помогал им чем мог. Иногда с детьми их беседовал, чтобы веру пошатнувшуюся укрепить, приходил в гости, когда мужья особенно распоясывались: либо пьянствовали, либо скандалили. Много я таких рассказов слышала. Или иной раз в храме подходил к незнакомому человеку и спрашивал:

– Как там на вашем фронте?

А у человека действительно «фронт» и жизнь сугубая, не знает, куда кинуться за помощью. И как-то в нескольких словах всю тоску и боль на сердце утешал. Однажды попросили его помолиться. А дедуля и говорит:

– Я тебе одну историю расскажу, сильно не задержу, не бойся! Было два друга, один за другого молился, а тот – нет, и дело у них не шло. Друг-молитвенник и спрашивает у Бога: почему ничего не выходит?! Господь явился и ответил, что нельзя им помочь, потому что молитва их не обоюдная. Это к вопросу о молитве – просишь молитв, и сам молись, а иначе толку не будет. Господь хочет от нас взаимной любви.

Ходил Феодор Максимович в храм каждый день, ездил издалека, еще и рюкзак на спине таскал, говорят, с камнями. И еще одна маленькая деталь. Старенький дедушка, стирать ему особо некому, а не пахнет от него ничем… Живут среди мира такие ангелы. Наверное, для этого и не стал Феодор Максимович монахом, не удалился от нас, а ходил, рядом, простой и доступный. Только подойди, он тебя и обласкает, и душу затеплит. Хотя иной раз мимо пройдет, не взглянет: когда нагрешишь чего-нибудь и ходишь с этим в ожесточении. Каждое утро Феодор Максимович начинал с акафиста блаженной Ксеньюшке Петербургской. Говорил:

– Ксеньюшка – моя помощница!

Благодарим Бога, что сподобил нас такого молитвенника, и сами молимся о упокоении нашего дедули».

Андронов Федор Максимович // БД «Жертвы политического террора в СССР». Книга памяти.

/Ромашко А./ Самый счастливый крест: откровенные рассказы многодетной матушки. – М.: ИМП РПЦ, 2019.– 336 с. – (История одной семьи). С. 186-190.

Метки: Репрессированные